Те, кто против нас - Борис Руденко Страница 78

— А я? — обиженно спросил Нестеров.

— И вы, конечно, Олег. Вы как никто имеете на это право. Мне кажется, ваш новый друг тоже не против к вам присоединиться? — мягко поинтересовался Магистр.

Непроницаемая каменная маска на лице Погодина, которую тот словно создал и застегнул на тугие ремешки, едва в квартире появился Магистр, дала сеточку трещин. Погодин был вправе согласиться, или отказаться, или вообще не давать никакого ответа. Но одновременно он совершенно точно знал, что не может лгать Магистру и его друзьям. Неведомо откуда взялось странное ощущение, что лукавство сейчас равнозначно потере лица. И при том совершенно неважно было, останется ложь нераскрытой или нет. Собственно, Погодин всегда полагал ложь грехом лишь до определенной степени. В мире, который сделался для него привычным за последние пятнадцать лет, ложь была лишь одним из способов выживания — и для Погодина, и для тех, кто стоял на ступеньках служебной лестницы рядом, или выше, или ниже — какая разница! — правила для всех были одинаковы. Но сейчас он понимал, что лгать невозможно. Да и не хотелось ему лгать совершенно. Странное ощущение владело им теперь: его прежняя жизнь рушилась, грядущее не обещало ничего, кроме неизвестности, но отчего-то он не испытывал по этому поводу никакого сожаления.

— Я был бы рад, — сказал Погодин.

— Если у вас есть близкие, то…

— Семьи у меня нет, — прервал Погодин Магистра, наплевав на риск показаться невежливым. — Я буду работать с вами.

— Очень хорошо!

Магистр кивнул, принимая услышанное как нечто само собой разумеющееся. Конечно, именно так он и должен был отреагировать, но все же Погодин немного обиделся. Ни Магистр, ни Гонта с Нестеровым не представляли, что означал для Погодина этот шаг — полностью и навсегда разрывающий сегодняшний его день с днем вчерашним. Его относительно определенное прошлое с абсолютно неизвестным и непредсказуемым будущим. Состояние защищенности с отсутствием надежды на защиту и прощанием с самой надеждой. Автоматическая перемена профессионального статуса преследователя на преследуемого.

— Кое-что во вчерашней суете мы все же успели сделать, — сказал Магистр. — Подготовили несколько трейлеров с материалами и оборудованием. Собирали наскоро, выскребли все резервы, но всем необходимым на первое время вы будете обеспечены. Колонна будет ждать вас сразу после Твери. Кстати, Гонта, трейлер ко Входу доберется?

— Даже два, — хмыкнул Гонта. — Но только сегодня и если не будет дождя. Дорога туда заброшена давненько.

— Значит, в ближайшее время нужно будет позаботиться и о дороге, — кивнул Магистр. — Думаю, этим следует заняться Байкалу.

Разговор прервался телефонным звонком. Магистр снял трубку, некоторое время слушал, отвечая короткими, малопонятными со стороны репликами, и лицо его постепенно мрачнело.

— Продолжаем делать то, что должны, — закончил он в конце разговора с невидимым собеседником. — Ничего иного нам просто не остается.

Он положил трубку и повернулся к остальным, напряженно ожидавшим сообщения.

— Кажется, события разворачиваются по наихудшему сценарию, — сказал Магистр. — Милиция и спецслужбы с помощью нюхачей начали охоту на селектов. Анималы и пособники организуют группы погромщиков под видом «возмущенных граждан» и нападают на наши центры, расположение которых им известно. Институт разгромлен и подожжен, есть убитые и раненые. Атакуются новгородский и иркутский Периметры… Он остановился и посмотрел на Погодина:

— Боюсь, Юра, мы становимся для вас очень опасной компанией. Никто из нас не обидится, если вы сейчас измените решение.

— Поздновато будет, — мрачно ухмыльнулся Погодин. — Валдайское приключение мне все равно не простят. Тут хоть так, хоть этак — выбирать уже не приходится. Давайте лучше делом займемся, пока эту квартиру не вычислили…

И словно ответом на его слова в дверь сначала позвонили, а потом немедленно начали с силой бить чем-то тяжелым.

* * *

— Григорьева к командиру! — прозвучало из репродуктора.

Сидевшие кружком у телевизора летчики обернулись и с одинаковым сочувствием взглянули на Григорьева. Все они были в летных комбинезонах, и лишь он один в повседневной форме. Командир звена майор Григорьев — стремительно лысеющий человек с усталым, словно слегка отекшим лицом — с неудовольствием закрыл книжку и бросил на стол рядом с летным шлемом. Сегодня ему исполнилось сорок два. Не юбилей — просто очередная дата, еще один шаг к пенсии, повод для выпивки за столом с сослуживцами. Стол будет скромным, да и гостей всего шестеро — большего Григорьев себе позволить не мог. Однако это обстоятельство было лишь одним из множества причин его совсем не праздничного настроения. До выхода в отставку оставалось три года, если не спишут раньше по состоянию здоровья. Потом — полная неопределенность. Служебную квартиру в военном городке придется оставить и возвращаться в дом родителей в маленьком городке под Калугой. Работы там он, конечно, не найдет. Чтобы прокормить семью, регулярно помогать дочери-студентке его маленькой пенсии, конечно же, не хватит. Начинать собственный бизнес «купи-продай» — об этом Григорьев думал с содроганием. Всю сознательную жизнь он прожил по уставу и весьма плохо представлял, что творится за гарнизонной оградой.

Вызов к полковнику Щербе был еще одной каплей в сегодняшнюю чашу уныния. Ничего хорошего Григорьев от этого вызова не ожидал. Щербу, назначенного сюда год назад, он не любил. Впрочем, подобных чувств к полковнику в гарнизоне не испытывал никто, что того совершенно не тяготило. На чувства подчиненных Щербе было плевать.

— Может, комбинезон оденешь, Михалыч? — сказал старший летчик звена капитан Лесневский.

— Обойдется, — раздраженно отмахнулся Григорьев. — Полчаса до конца дежурства. Проглотить не проглотит и до конца не сожрет, что-нибудь да выплюнет. На вечер останется.

До окончания дежурства оставалось всего полчаса. Влезать в тяжелый жаркий комбинезон ради того, чтобы показаться в нем на пару минут Щербе, которому взбрело в голову покомандовать, Григорьев не желал. В конце концов, имеет он право отметить день рождения по-человечески? А что Щерба ему сделает? Дальше тундры все равно не сошлет.

За столом небольшой приемной перед командирским кабинетом с непроницаемым лицом сидел лейтенант Круглов.

— Как он? — спросил Григорьев.

— Хуже, чем обычно, — почти не разжимая рта, процедил тот. — Такое впечатление, что его час назад кто-то накрутил по самое некуда.

Григорьев обреченно вздохнул и толкнул дверь:

— Майор Григорьев по вашему приказанию…

— Почему не в комбинезоне? — прервал Щерба. — Вы что, устав забыли?

— Так ведь через полчаса дежурство кончается, товарищ полковник, — Григорьев хотел было упомянуть о своем дне рождения, но благоразумно воздержался.

— Боевое дежурство! — свирепо сказал Щерба. — Это тебе не билетики отрывать у дверей в бордель. Твое звено тоже уже в исподнем? Под суд пойдешь, майор!