Убийственное совершенство - Питер Джеймс Страница 78

Наоми посмотрела в окно. За спиной Шейлы дождь заливал ярко-зеленую садовую лужайку. На газоне сидел дрозд; он раскрыл клюв и вытащил из земли извивающегося червяка.

— Почему ни вы, ни ваш муж не сказали мне правду о ваших детях? — начала Шейла.

— Прошу прощения, — произнесла в ответ Наоми. — Боюсь, я не понимаю, о чем вы.

— Вот как? Имя Детторе вам о чем-нибудь говорит? — Доктор Микаэлидис нахмурилась.

Джон и Наоми переглянулись.

— Да, мы обращались к нему в клинику, — признался Джон.

— Но совсем не затем, зачем вы могли бы подумать, — торопливо добавила Наоми.

— А что я могла бы подумать, миссис Клаэссон?

Наоми сцепила пальцы.

— Что мы… что… что мы хотели… — Ее голос оборвался.

— «Ребенка на заказ»? — подсказала Шейла.

— Нет, — возразила Наоми. — Это не так. Совсем не так.

— Да?

Наоми кивнула на фотографию на письменном столе:

— Это ваши сыновья?

— Да.

— Нормальные, здоровые ребятишки?

— Ну, не такие уж и ребятишки. Луису двадцать, а Филипу — двадцать два.

— Но они здоровы? С ними все в порядке? — настойчиво спросила Наоми.

— Давайте лучше вернемся к вашим детям, миссис Клаэссон, если вы не возражаете. Вы ведь здесь из-за них.

— Возражаю. Я возражаю.

— Милая, — вмешался Джон.

— Что «милая»? — Она резко обернулась. Потом снова обратилась к Шейле: — Мы поехали в клинику Детторе только потому, что он дал нам надежду. Он был единственным специалистом, который мог нам помочь.

— Помочь в чем?

— Родить нормального ребенка. Ребенка без этого ужасного гена, который есть и у Джона, и у меня.

— Детторе уговорил вас на близнецов?

— Нет, — ответил Джон. — Мы хотели одного ребенка. Сына. Мы не знали, что у нас будет двойня.

Все помолчали. Шейла нарушила тишину первой:

— Вы знаете что-нибудь о других родителях, обращавшихся к Детторе?

— Немного, — сказал Джон.

— Три семьи, все с детьми-близнецами, все из пациентов Детторе, были убиты за последние пару лет, — сообщила Наоми. — Это связано с какими-то религиозными фанатиками. С сектой.

— Поэтому мы никому не рассказываем о Детторе. Нам посоветовали быть как можно незаметнее, — добавил Джон.

— Непростая задача. Учитывая то, что о вас полно информации в Интернете.

— Вот мы и стараемся не высовываться.

— Какое значение это имеет для вас? — спросила Наоми. — По-вашему, Люк и Фиби — люди второго сорта? Из-за того, что они были зачаты не так, как все остальные? Вы это хотите сказать?

— Абсолютно нет. Но если помните, я просила вас рассказать о любых событиях, которые могли повлиять на поведение Люка и Фиби. Важна любая информация. Вы ни словом не обмолвились о том, что сами формировали их геном, а я полагаю, мне было бы очень полезно знать об этом с самого начала. Вы так не считаете?

— Нет… — начала Наоми, но Джон положил руку ей на плечо:

— Доктор Микаэлидис права, милая. Мы должны были ей рассказать.

Наоми уперлась взглядом в ковер. Она вдруг почувствовала себя школьницей, которую отчитывает строгая директриса.

— Доктор Микаэлидис, все не совсем так, как вам представляется. Мы просто хотели, чтобы доктор Детторе убрал гены болезней.

— И все?

— Более или менее.

— «Более или менее»? — повторила психолог.

Повисла еще одна пауза.

— Мы согласились на еще кое-какие изменения, — заговорил Джон. — Чтобы… помочь своим детям. В некоторых областях.

— Каких именно областях?

Джон тоже ощутил себя школьником, которого вызвали на ковер. Почему-то он почувствовал желание оправдаться.

— Например, чтобы они были менее восприимчивы к болезням. Мы улучшили их иммунитет.

— Когда мы говорим их, это… в общем, неправильно, — поправила Наоми. — Мы думали только об одном ребенке.

— Мальчике, — вставил Джон. — Сыне.

— А он убедил вас, что близнецы лучше?

— Он не сказал ни слова о близнецах, — терпеливо повторил Джон. — Мы узнали об этом намного позже, когда срок был уже довольно большой. И все изменения, которые мы решили внести в геном, были не очень существенны. Мы хотели, чтобы наш сын был высоким. Чтобы у него был хороший слух и хорошее зрение. И чтобы он меньше нуждался в сне, когда станет старше. И получал больше энергии из меньшего количества пищи.

— И еще мы решили улучшить его способность усваивать информацию.

— Меньше сна и повышенная способность усваивать информацию, — повторила психолог. — А теперь вы удивляетесь, что они не спят всю ночь и сидят за компьютером, пытаясь узнать как можно больше? Чего вы ожидали, спрашивается?

— Не этого, — возразила Наоми. — Мы хотели помочь им преуспеть в этой жизни. А не превратить в… — Она прикусила губу.

— Во фриков. В уродцев, — сказал Джон. — Вот слово, которое моя жена не решается произнести.

— Вот какими вы видите своих детей, доктор Клаэссон? Вы считаете их уродцами?

— Уродцы не в цирковом смысле слова. Я имею в виду, они отличаются от других детей. Как будто… сделаны из другого теста.

— Полагаю, они и сделаны из другого теста, — заметила Шейла.

Джон и Наоми ничего не ответили.

— Если вы хотите, чтобы я вам помогла, начиная с этой минуты должны быть абсолютно откровенны. — Психолог по очереди посмотрела на них обоих. — Я хочу, чтобы вы сказали мне прямо: когда вы были в клинике, доктор Детторе предлагал вам некий стандартный набор?

— В каком смысле? — не поняла Наоми.

— В смысле — предлагал ли он своим пациентам — клиентам — что-то вроде контракта? Возможно, там был прописан определенный уровень IQ, — она принялась загибать пальцы, — определенный рост, талант к определенным видам спорта? У вас не возникло ощущения, что все эти вещи взаимосвязаны? Что одно влечет за собой другое?

— Нет, — сказал Джон. — У нас был огромный выбор.

— Слишком огромный, — добавила Наоми. — Мы даже растерялись.

Они попытались припомнить как можно больше «опций» из списка, предложенного Детторе. Выслушав их, Шейла взглянула на экран компьютера, потом откинулась в кресле и задумчиво посмотрела на Джона и Наоми:

— У меня есть кое-какие новости. Последний раз мы встречались с вами в конце прошлой недели. С тех пор я получила ряд сообщений от детских психологов — от двадцати шести, если быть точным. Их пациенты — дети, зачатые в клинике доктора Детторе.