Алекс - Пьер Леметр Страница 76

В четверг Тома пришел со своим приятелем Паскалем. Они вместе учились в школе. У него был ужасно глупый вид. Тома поставил меня перед собой и строго на меня посмотрел. Его приятель хихикал. После, у меня в комнате, он тоже хихикал, он хихикал все время. Тома сказал: ты будешь хорошей девочкой с моим другом. Дальше все происходило уже в моей комнате, его друг хихикал, даже когда делал мне больно, он как будто не мог остановиться. Я не хотела плакать при нем.

Камиль хорошо представлял себе, как этот кретин насилует маленькую девочку и хихикает. Должно быть, он воображал себе невесть что — может, даже думал, что делает ей приятно, с дурака станется. Но в целом этот эпизод гораздо больше говорил о Тома Вассере, чем о Паскале Трарье.

— Я так понимаю, разговор не закончен, — сказал Тома Вассер, нетерпеливо постукивая пальцами по колену, — но все-таки уже поздновато. Может, сделаем перерыв, господа?

— Еще буквально пара вопросов, если вас не затруднит.

Тома несколько секунд пристально смотрел на часы, делая вид, что колеблется, но потом все же сдался на милость Луи.

— Хорошо, но давайте побыстрее. Мои домашние уже наверняка беспокоятся.

Он скрестил руки на груди, давая понять: я вас слушаю.

— Я бы попросил вас выслушать некоторые из наших гипотез и внести свои уточнения, если сочтете нужным, — продолжал Луи.

— Прекрасно. Я и сам хочу того же. Нет ничего лучше ясности. Особенно когда дело касается гипотез.

Он выглядел искренне довольным.

— Когда вы начали спать со своей сестрой, Алекс было десять лет, вам — семнадцать.

Вассер с легким недоумением перевел взгляд с Камиля на Луи.

— Мы, кажется, договорились, господа, что вы лишь проверите некоторые свои предположения.

— Именно так, месье Вассер, — с готовностью кивнул Луи. — Речь идет о наших гипотезах, и я прошу вас сказать только о том, не содержат ли они внутренних противоречий… взаимоисключений… и прочего в этом роде.

Тон, которым Луи произнес этим слова, был абсолютно ровным — никакой многозначительности, никаких скрытых намеков.

— Хорошо, — нетерпеливо сказал Вассер. — Итак, что там с гипотезами?

— Первая: вы осуществляли развратные действия с вашей сестрой, когда ей было всего десять лет. Статья сто двадцать вторая Уголовного кодекса, предусматривающая наказание до двадцати лет тюремного заключения.

Тома Вассер профессорским жестом вскинул вверх большой палец:

— Если бы это было доказано, если бы она подала жалобу…

— Конечно, — без улыбки перебил Луи, — это всего лишь предположение.

Вассер был удовлетворен, как человек, который видит, что игра идет по правилам.

— Наша вторая гипотеза состоит в том, что помимо собственных развратных действий вы предоставляли такую возможность в отношении вашей сестры другим. Сутенерство — статья двести двадцать пятая Уголовного кодекса, до десяти лет тюремного заключения.

— Подождите-подождите, — перебил Вассер. — Вы сказали «предоставлял возможность». А вот тот господин — он указал пальцем на Камиля, — говорил, что я ее «продавал»…

— Ну хорошо, скажем так — «сдавал в аренду», — предложил Луи.

— «Продавал», ну это же надо!.. Хорошо, пусть будет «сдавал в аренду».

— Договорились. Сдавал в аренду сначала Паскалю Трарье, школьному приятелю, затем месье Гаттеньо, знакомому владельцу автосервиса, потом месье Масиаку, вашему клиенту — в обоих смыслах, поскольку вы к тому же предоставляли ему в пользование игровые автоматы. Месье Гаттеньо, судя по всему, горячо рекомендовал ваши услуги своему другу, месье Прадери. Что до мадам Занетти, состоявшей с вами в интимной связи во время вашего пребывания в ее гостинице, — она, в свою очередь, порекомендовала такое развлечение своему постоянному любовнику, Феликсу Маньеру, — без сомнения, она хотела сделать ему приятное. Может быть даже, таким путем прочнее привязать его к себе.

— Это даже не одна гипотеза, это целый букет!

— И вы по-прежнему не видите в них ничего общего с реальностью?

— Абсолютно ничего, насколько я могу судить. Но, конечно, определенная логика у вас есть. И даже воображение. Думаю, Алекс от души поблагодарила бы вас.

— За что?

— За труд, который вы взяли на себя, чтобы прояснить картину ее жизни… так рано оборвавшейся. — Он перевел взгляд с одного полицейского на другого и добавил: — Хотя ей уже, конечно, по большому счету все равно.

— Вашей матери тоже все равно? А вашей жене? А вашим детям?

— Ну, это уж слишком!

Теперь он поочередно посмотрел Камилю и Луи прямо в глаза.

— А вы знаете о том, господа, что подобные обвинения, не подкрепленные никакими доказательствами, — это чистой воды клевета? За которую, между прочим, тоже предусмотрено наказание.

* * *

Тома мне сказал, что он мне понравится, потому что у него имя как у кота. Это мать его так назвала. Но сам он совсем не похож на кота. Он все время смотрел на меня, не отрываясь, и ничего не говорил. Только улыбался как-то странно, как будто собирался откусить мне голову. Меня еще долго преследовал этот взгляд и это выражение лица…

В этом блокноте Феликс больше не упоминался, но в одной из тетрадей обнаружилась короткая запись:

Кот вернулся снова. Он опять долго смотрел на меня, улыбаясь как в первый раз. Потом он сказал, чтобы я перевернулась. Это было очень больно. Им с Тома не понравилось, что я так громко плачу.

Алекс тогда было двенадцать, Феликсу двадцать шесть.

На какое-то время в кабинете воцарилось напряженное молчание.

— В этом букете гипотез, как вы его назвали, осталось прояснить еще одну, последнюю деталь.

— Ну наконец-то. Давайте и в самом деле закругляться.

— Как Алекс удалось разыскать всех этих людей? Ведь события, о которых мы говорим, происходили около двадцати лет назад.

— У вас, я полагаю, есть гипотеза и на этот счет.

— В самом деле есть. Я понимаю, что вам это не очень нравится, но у нас есть некоторые соображения по поводу событий двадцатилетней давности. С тех пор Алекс сильно изменилась, к тому же мы знаем, что она много раз использовала разные имиджи, разные имена. У нее было достаточно времени, чтобы в деталях разработать план действий. Она очень тщательно организовала каждую свою встречу с каждым из этих людей. Для каждого она разыгрывала свою роль, создавала некий образ, с его точки зрения наиболее привлекательный Толстая неряшливая деваха для Паскаля Трарье, сдержанная элегантная дама для Феликса Маньера… Но вопрос по-прежнему остается: как ей удалось найти всех этих людей?

Тома повернулся к Камилю, затем снова к Луи, опять к Камилю — как человек, у которого голова идет кругом: