И приидет всадник… - Роберт Липаруло Страница 72

Он повернулся к Алише и теперь разглядел, что на предплечье у нее не тряпка, а сложенная в несколько слоев марля, приклеенная лентой. Через марлю сочилась кровь, и Алиша время от времени осторожно дотрагивалась до нее. Заметив его взгляд, она отлепила один край марли у запястья: по руке сантиметрах в восьми параллельно друг от друга шли два глубоких разреза. Они уходили под повязку, которая тянулась почти до локтя. Края раны покраснели. Кожа между разрезами была бледной, а под ней словно растекался огромный синяк. На рану были наложены швы. Брейди не мог представить себе, каким орудием можно нанести такую жуткую рану.

Алиша приклеила марлю обратно.

— Он хотел прикончить меня гарротой, — объяснила она, кивнув на Гиену. — Рука попала в петлю.

Брейди вдруг понял, как страшно ему было бы ее потерять, — не только потому, что она его коллега, напарница, а потому что… она — Алиша. Он не решился бы объяснить это другими словами. Несмотря на ее резкость, амбициозность и подчас неразборчивость в средствах — а может, и благодаря этим качествам, кто знает, — Алиша казалась ему куда лучше, чем девяносто процентов людей, которых он знал. Утрата, которой не произошло благодаря счастливой случайности, была бы для Брейди невосполнимой.

Он прикоснулся пальцами к горлу Алиши, как бы проверяя, насколько оно пострадало. Жест неожиданно для него получился очень чувственным, сердце на миг замерло от прилива нежности. Брейди понимал, что если он сейчас встретится с Алишей взглядом, то уже не сможет и дальше делать вид, что все ограничивается товарищеской заботой. Чувство к ней заявило о себе так внезапно, что он испугался. На шее у Алиши остались следы, так что посмотреть было на что: тоненькая ранка сантиметра три длиной, которая тоже начала нарывать. Гаррота едва не сделала свое страшное дело.

Брейди развернулся и ударил Гиену в челюсть.

— Э-э, мужик, спокойно, — произнес Аполлон и схватил его за руку.

Брейди потер костяшки пальцев и посмотрел в невыразительные глаза Гиены. Ему тут же захотелось ударить его снова, но он сдержался. Того, казалось, удар ничуть не побеспокоил: он только немного подвигал взад-вперед нижней челюстью. Брейди почувствовал, как Алиша прикоснулась ладонью к его спине. Он поглядел на невозмутимое лицо Аполлона, потом стал смотреть, чем тот занимается. На медицинской стойке возле стула были укреплены три капельницы для внутривенного вливания. Трубки от двух из них шли к иглам, которые уже были введены в руку Гиене. На глазах у Брейди Аполлон присоединил иглу к третьей и сноровисто воткнул ее в вену на второй руке привязанного.

Гиена посмотрел на иглу и, кажется, криво усмехнулся. Брейди посмотрел на Алишу, перевел взгляд на Аполлона, затем опять на Алишу.

— Что здесь происходит? — спросил он.

— Аполлон медик, — сказала Алиша. — Он раньше работал на секретные службы как специалист по допросам.

— По допросам?

— Теперь внештатник — уже года три, если не ошибаюсь?

Аполлон кивнул.

— Я согласился помочь вам только из-за того, что этот парень сделал с моей дорогой Алишей, — сказал он, поглядев на Брейди. Лицо его оставалось каменным (если только можно называть каменной такую толстощекую физиономию), а речь была очень правильной, будто он много лет учил английский с учителем.

— Минуточку, — сказал Брейди и спросил у Алиши, указывая на Аполлона: — Откуда ты знаешь этого человека?

Алиша уселась на койку прямо напротив Гиены.

— Мы познакомились несколько лет назад, когда Бюро выявляло террористов после одиннадцатого сентября. Я тогда проводила испытание новых средств слежения, но от ФБР в тот момент срочно требовали результатов, а значит, арестов, и мне пришлось некоторое время заниматься оперативной работой.

Брейди вспомнил царившую в Квонтико паническую атмосферу — его тогда включили в группу, от которой требовали составить психологический портрет типичного террориста. Задача представлялась невыполнимой, но никто не отказался. Брейди вместе с другими членами группы опрашивал террористов, отбывавших наказание в тюрьмах строгого режима. Несколько неженатых добровольцев съездили в Афганистан, где беседовали с охотниками за террористами. Кроме того, составлялись базы данных на всех уличенных и подозреваемых анархистов за последние пятьдесят лет; учитывалось все: от пола до любимого цвета — ни одна сторона их жизни не осталась без внимания. Искали общие характерные особенности. Все отделы были охвачены бурной деятельностью. Тогда многие формальности были отброшены, от сотрудников требовали немедленных результатов — в виде арестов.

— Тогда все думали, что террористы вот-вот нанесут следующий удар, — продолжала Алиша. — Нам нужна была информация, срочно, причем достоверная.

Брейди кивнул.

— Сейчас следователи, ведущие допрос, для получения информации используют угрозы или пытаются вступить в сделку с преступником, даже если речь идет о жизни похищенного ребенка, которой грозит опасность. Преступник чаще всего думает, что любое признание поможет упрятать его за решетку, и молчит. Следователям остается рыскать по городу в поисках неопровержимой улики, которая поможет припереть его к стенке, — и молиться, чтобы она нашлась. Ну, ты знаешь.

— Так расскажи то, чего я не знаю.

Алиша рассеянно дотронулась до раненой руки и поморщилась.

— До Второй мировой войны мы — я имею в виду правительство США и правоохранительные структуры — гораздо меньше церемонились в вопросах получения информации от подозреваемых, особенно когда дело касалось человеческой жизни. Физическое воздействие применялось часто. Полицейские держали под рукой красный перец, которым натирали глаза подозреваемых во время допросов. Клещи, паяльные лампы…

Брейди жестом остановил ее и нервно посмотрел на Аполлона, который возился с толстым кабелем, служившим, судя по прикрепленным к нему электродам, для регистрации деятельности сердца или мозга.

— Вы же не собираетесь…

— Брейди, дай договорить. После того как фашисты показали всему миру, до каких крайностей можно дойти в пытке, правительства одно за другим стали отказываться от ее применения. Законы, запрещающие пытки, были и раньше, но после войны секретные службы договорились: «Все, больше пыток не применяем». Но у тех к тому времени появился новый способ добывания информации.

— «Сыворотка правды», — догадался Брейди, глядя на то, чем занимался Аполлон, столь мало похожий на медика. Тот рассмеялся, не отрываясь от своего занятия. Он вставил в одну из капельниц с прозрачной жидкостью — вероятно, с физиологическим раствором, подумал Брейди — шланг от другой, из которого закапала какая-то красная жидкость. Она смешивалась с прозрачным раствором, постепенно окрашивая его.

— Можешь так это называть, — сказала Алиша. — На самом деле никакой «сыворотки правды» не существует. И никогда не было. Такое название предполагает очень простое действие: сделал укол, получил правду. На деле все гораздо сложнее.