Хороший сын, или Происхождение видов - Чон Ючжон Страница 72

Я положил руки в карманы и посмотрел на кончики ног. И что с того?

— Поэтому я спустился на парковку, чтобы посмотреть через окно, вдруг в машине что-то осталось.

У меня похолодело в груди. Это был темный и печальный холод, словно сумерки, которые сгущаются зимним вечером у северного окна. У меня возникло предчувствие, что пришло время потерять то, что я должен потерять.

— Но обнаружил, что рядом с маминой машиной припаркована машина тети.

Я ощутил, что взгляд Хэчжина направлен на мой лоб. Я услышал, что Хэчжин глубоко вдохнул и выдохнул. Когда он успел туда сходить? Я даже не слышал, как открывалась входная дверь. Может быть, пока я сжигал под навесом тетрадь. Кусая губы, я ожидал, что он еще скажет.

— Странно все это. Обе оставили машины на парковке и куда-то уехали. Это же не может быть случайностью. Несмотря на это, я долго не решался. Не знаю почему, но не хотел узнать правду. Я то обрабатывал видео, то смотрел кино, то убирался в комнате — всячески пытался отвлечься, но больше двух часов не продержался. Поэтому вошел в комнату мамы.

Я старался соображать как можно быстрее. Если больше он ничего не сделал, то, как мне казалось, я смогу найти оправдание. Тетя поехала с кем-то встретиться и пропустить по стаканчику, поэтому решила оставить машину у нас. Обещала вернуться поздно вечером, но не вернулась. Что и с кем она делала ночью — не мое дело.

— В гардеробной стояли мамины чемоданы — большой и маленький. В маленьком я обнаружил одежду и сумку тети. Сперва я не понял, почему вещи тети, которая уехала от нас вчера в пять вечера, лежат там.

Хэчжин разжал скрещенные пальцы и вытер ладони о ноги.

— Несмотря на это, я всячески пытался понять. Могла ли мама уехать куда-то без сумки и машины? Могла ли тетя оставить свою одежду и отправиться куда-то босиком? Зачем ты запер мамину комнату, хотя обычно этого никогда не делаешь?

Хэчжин встал, подошел ко мне и остановился. Он сжимал и разжимал ладони, а затем засунул их в карманы. Затем пристально посмотрел на меня. Его зрачки сжались, став размером со спичечную головку. В глазах читались смешанные чувства. То ли он очень торопился, то ли сомневался, то ли был разгневан, то ли не верил, то ли о чем-то умолял.

— Однако сколько ни пытался, не мог отогнать ужасную мысль.

Я интуитивно предчувствовал, что он скажет дальше, но не мог ничего произнести. В моей голове слышались отчаянные бесполезные крики. Перестань! Остановись на этом! Заткнись!

— Мысль о том, что что-то случилось на кровати мамы. Вчера, когда мне звонила тетя, она сказала, что устала и прилегла на ее кровати.

Я очень хотел крепко-накрепко зажмурить глаза. У меня было такое ощущение, словно я сорвался с каната, по которому балансировал. Надо было немного подождать. Надо было потерпеть, пока я не исчезну. Десяти минут было бы достаточно, чтобы я собрал сумку и вышел через железную дверь на крыше. Так было бы лучше для нас обоих. Тогда тебе не нужно было бы заговаривать об этих тяжелых вещах, а я бы отправился в путь, веря, что не потерял тебя.

— Поэтому я… Снял простыню. Остальное… — Хэчжин все-таки это сказал: — Остальное расскажи сам.

Мы долго молча, не моргая, смотрели друг на друга, читая наши мысли. Мы, как два борца, схватившие друг друга за пояс, держали хватку. Он пытался не отступить, а я толкал его изо всех сил. Воздух в комнате был таким напряженным, что, казалось, он раскрошится и осыплется, стоит чуть стукнуть его кончиком ногтя.

У меня кружилась голова. Я придумывал, что бы ему такое рассказать, но ничего не лезло в голову. Я не мог объяснить свои поступки разумно и логично, как диктор новостей. По правде говоря, я не мог определиться, как мне быть. В этот момент я впервые понял, что потерять кого-то труднее, чем убить.

Хэчжин сглотнул. На шее дрогнул остро выступивший кадык. Его глаза застилал страх. Вместе с тем, мне казалось, что он спрашивает меня: «Я что-то неправильно понял, да?» В глазах читалась надежда услышать от меня ответ: «Да, ты неправильно понял». Я крепко сжал зубы, боясь именно так и ответить. Я не хотел вести себя как трус, пусть я даже потеряю Хэчжина.

— Присядь, разговор будет долгим. — Мой голос звучал спокойно и не дрожал, чего я никак не ожидал.

Хэчжин покачал головой. Он выпрямился и скрестил руки на груди, показывая, что будет слушать меня стоя.

— Позавчера на рассвете …

Глаза Хэчжина медленно скользнули по моим глазам, словно камера оператора. Его взгляд двигался так медленно, будто мои глаза были огромными, как сама Солнечная система.

— Я проснулся из-за запаха крови.

* * *

Хэчжин стоял у стола под навесом. Его шатало, будто он балансировал на крыше грузовика, мчащегося с огромной скоростью. Похоже, он увидел лицо мамы. Предметы, которые валялись у его ног, это подтверждали. Прозрачный пластик, мешок с удобрением, резиновый шланг, пила. Он стоял поодаль спиной ко мне, но я ясно угадывал его состояние.

Я прислонился к столу и не двигался. Я не мог ничего делать, кроме как ждать Хэчжина. Мне было тяжело, я задыхался. Казалось, я барахтался-барахтался и, в конце концов, свалился в ад, на дне которого плакал маленький ребенок, который всего лишь хотел быть понятым. Несмотря ни на что, ты же на моей стороне, верно?

За два часа, пока Хэчжин слушал мой рассказ, он не проронил ни слова, мне даже показалось, что он не дышал. Стоял, словно каменное изваяние, и глядел мне в глаза. Его взгляд пригвоздил меня, чтобы я не мог врать или оправдываться, не мог отступить. Клянусь, я и не пытался. Я не хотел приуменьшать масштаб случившегося, обманывать Хэчжина или вызвать к себе жалость. Я просто старался логично объяснить ему, что произошло за эти два с половиной дня. Я старался рассказать ему не то, что я хотел, а то, что я был должен. Я изо всех сил подавлял в себе соблазн настаивать на своем, оправдываться и отрицать. Не скажу, что был на сто процентов честным, но думаю, что достаточно. Я закончил свой длинный рассказ:

— У меня до сих пор такое ощущение, что я вижу кошмарный сон.

Глаза Хэчжина периодически менялись — то страшно горели, то заострялись, как кусок железа, то выглядели безразличными, то совсем отстранялись, словно подвал с закрытой дверью. Я замолчал. Сейчас не время оправдываться или умолять о понимании ради нашей дружбы.

Молчание длилось долго. Оно было похоже на огромную водяную стену. Оно давило на мое тело с такой огромной силой, что казалось, вот-вот расплющит его. Оно было ледяным, беспощадным и страшным. Молчание, которое нужно было только переждать. Во мне нарастало отчаяние. Надежда, что Хэчжин будет на моей стороне, что бы я ни натворил, кто бы чего ни сказал, потихоньку испарялась. Несмотря на это, я все равно ждал. В любом случае он что-то должен мне сказать — что-то вроде «сволочь» или «чтоб ты сдох». Тогда я смогу сразу покинуть свою комнату и пойти своим путем.

Однако Хэчжин так ничего и не произнес. Отвел от меня взгляд, прошел мимо и остановился перед стеклянной дверью на террасу. Его спина была такой же тяжелой и напряженной, как его молчание. Я почувствовал, что сейчас умолять его бессмысленно, но все равно протянул руку и схватил его за локоть.