Славный парень - Дин Кунц Страница 72

— Сыновья Чарли, Майкл и Джозеф, создали сайт. Очень, кстати, хороший. Первый шаг на пути создания сети кофеен «Сливки и сахар».

— Этот сайт заинтересовал какой-то журнал, занимающийся вопросами бизнеса, — вспомнила Линда.

— И сайт начал пользоваться успехом. Интерес вызвала и галерея постоянных клиентов с более чем двумястами фотографий Чарли. На некоторых, на заднем плане, не составляло труда распознать представителя сенатора и иностранного агента.

— Человек сенатора, тайком встречающийся с террористом калибра Осамы бен Ладена, мог погубить политическую карьеру, — кивнул Тим.

— Даже политическую партию, — поправил его Уэнтуорт.

— Но с вашими ресурсами вы могли взломать сайт, убрать все эти фотографии, — указала Линда.

— Мы приняли все необходимые меры. Если фотографии вывесили на сайте, значит, они могли попасть куда угодно. А кроме того, диски с фотографиями Чарли держал в сейфе, который стоял в его кабинете в «Сливках и сахаре».

— Взломали бы сейф. Украли диски.

— Он часто раздавал фотографии тем людям, которых фотографировал.

— Украли бы фотографии и у них. Зачем было убивать всех этих людей?

— Если бы честолюбивый прокурор или опытный журналист вышли на этих людей, кто знает, что они могли бы вспомнить... или притвориться, что вспомнили. «О да, я слышал, как эти двое говорили о взрыве посольства, а через несколько месяцев его взорвали». Людям нравится купаться в лучах славы, даже если такое случается и раз в жизни.

— То есть было принято решение ликвидировать всех, кто мог утверждать, что в тот день подслушал их разговор во внутреннем дворике кофейни «Сливки и сахар».

— Слишком велики ставки, мистер Кэрриер. Четвертым событием стал восход звезды сенатора. Возможно, он станет нашим следующим президентом. И это было бы здорово. Сенатор с нами уже двадцать лет, с первых дней нашего существования.

— Вы говорите про ваше теневое государство.

— Да. Нас много в правительственных учреждениях, в правоохранительных ведомствах, в разведке, в Конгрессе... но теперь появился шанс дотянуться и до Овального кабинета.

Уэнтуорт взглянул на часы, поднялся.

— Человек, которого я убил, — затронул Тим ещё одну тему.

— Инструмент. Какое-то время очень даже полезный. Но в последние месяцы у него начались нелады с головой.

— Вам известно его настоящее имя?

— В нем не было ничего особенного. Один из множества.

— Множества, — пробормотала Линда.

Уэнтуорт сцепил пальцы, хрустнул костяшками.

— Когда мы узнали, что его целью стали вы и ваша семья, мистер Кэрриер, нам пришлось вмешаться. Как я и говорил, в интересах реконструкции принципов что-то должно оставаться незыблемым.

— Но это всего лишь жаргон.

— Да, конечно, но за жаргоном — система ценностей, в которую мы верим, по которой стараемся жить. Мы — принципиальные мужчины и женщины.

Когда Тим и Линда встали с дивана, Уэнтуорт поправил узел галстука, вытащил из рукавов манжеты. Улыбнулся.

— В конце концов, если бы такие люди, как вы, столь храбро не защищали нашу страну, нам было бы нечего реконструировать.

Тима и уважали, и одновременно ставили на место.

Прежде чем открыть дверь в коридор, уже взявшись за ручку, Уэнтуорт добавил:

— Если вы попытаетесь сообщить кому-то всё то, что услышали от меня, вас выставят паранойяльным идиотом. Мы можем это гарантировать, ведущих журналистов в нашем распоряжении предостаточно. А потом придет день, когда вы сломаетесь, убьете мисс Пейкуэтт, всю вашу семью и покончите жизнь самоубийством.

— Никто не поверит, что он мог это сделать, — тут же встала на защиту Тима Линда.

Уэнтуорт изогнул бровь.

— Герой войны, повидавший такие ужасы, страдающий посттравматическим душевным расстройством, наконец-то ломается, устраивает кровавую бойню? Мисс Пейкуэтт, если принять во внимание, что в наши дни не составляет труда убедить общественность в невозможном, то уж с этим-то не возникнет никаких проблем.

Он вышел из кабинета.

— Тим? Герой войны? — переспросила Линда.

— Не сейчас. — Он взял ее за руку и вывел в коридор.

Уэнтуорт вышел через парадную дверь, оставив ее открытой. Тим ее закрыл.

Все орки, похоже, покинули дом.

Мэри и Пита они нашли на кухне.

На лице Мэри читался испуг, а Пит спросил:

— Что это было?

— Отвези маму и Линду к себе.

— Я остаюсь, — возразила Линда. — И необходимо заняться твоим ухом.

— Доверься мне. Поезжай к Питу. Мне нужно кое-что сделать. Я позвоню отцу, попрошу приехать и отвезти меня в больницу. Оттуда мы приедем к Питу.

— А что потом? — спросила Линда.

— Потом будем жить дальше.

Телефонный звонок слился с дверным.

— Соседи, — уверенно заявил Тим. — Мы ни с кем не должны говорить, пока все не обсудим и не придумаем объяснения случившемуся.

Когда Пит уехал с Линдой и Мэри, Тим прошел в гараж, достал из ящика с инструментами сапожный нож.

Вырезал измазанные кровью участки ковровой дорожки в коридоре верхнего этажа и на лестнице. Сунул в мешок для мусора.

Звонили в дверь, звонил телефон, но уже не так часто.

Удивившись, что ни на декоративную подушку с дивана, ни на подушку с кресла кровь не попала, Тим вернулся с ними в гостиную.

Собрал куски разрезанной картины, все отстрелянные гильзы, тоже сунул в мешок для мусора.

С большим трудом передвинул высокий комод, вернув на место у стены, которое он занимал раньше. Собрал осколки разбитых ламп. Пропылесосил ковер в большой спальне, очищая от щепок и мусора.

Через пару дней он намеревался помочь отцу заделать все выбоины от пуль в стенах и покрасить их.

Он закрыл и запер окно в большой спальне, потом закрыл, но не запер окно в своей спальне в глубине дома.

Орки унесли с собой все снаряжение киллера, которое тот оставил на центральной стойке на кухне. Сняли наручники, которыми киллер прицепил стул к столу.

Нарезанные яблочные дольки в миске стали коричневыми. Тим их выбросил, вместе с кожурой из раковины.

Помыл миску, оба ножа, убрал.

Решил, что сломанный стул починит позже.

Это был его дом, где он вырос, священное для него место, и хотелось, чтобы в нем царил полный порядок.

Позвонив отцу, он перешел улицу, чтобы поговорить с Микки Маккриди.