Огненная проповедь - Франческа Хейг Страница 71

Лишь через несколько часов я смогла заговорить.

– Знаешь, что самое худшее? – произнесла я. – Я сокрушаюсь даже не столько о том, что люди покинули Остров. То есть я, конечно, думаю об этом с ужасом. И о Пайпере тоже. Но плакала я не поэтому. А из-за меня, из-за нас. Мы думали, что нашли место, где будем в безопасности. Где сможем больше ни от кого не убегать.

– И вот мы снова здесь, – подхватил он, кивая на окружавшее нас море. – Знаю.

– И я – плохой провидец, раз всё оказалось именно так. Я должна была предвидеть это.

– Ты и предвидела. Если бы не ты, они бы и вовсе не получили никого предупреждения. Их бы всех уничтожили.

– Не то. Я имела в виду – с самого начала, когда мы направились на Остров. Я должна была предвидеть, что он не станет прибежищем, как рассчитывала. Что я лишь навлеку беду на Остров. Что он не станет своего рода счастливым завершением наших мытарств.

– Для тебя не может быть счастливого завершения, пока в Совете правит Зак. Когда ты начнешь понимать, что это он – источник всех бед?

Я смотрела вниз, за борт, в серо-черную воду.

– А ты? Как насчет счастливого завершения для тебя?

– И для меня то же самое, – он пожал плечами. – Пока Зак дергает за ниточки.

– Потому что ты не оставишь меня? Или потому что Зак и его люди ищут и тебя тоже?

Он снова пожал плечами.

– А есть разница? И то, и другое останется неизменным.

Долгое время мы сидели молча. День тянулся с той же монотонностью, с какой вокруг нас простиралась водная ширь, подернутая зыбью. Хотя уже стояла осень, солнце припекало довольно сильно, и в полуденные часы мы спрятались в тени одеяла. По крайней мере, попутный ветер гнал нас, покорных, к северо-востоку. Когда стемнело, мы с Кипом приютились у кормы лодки и провели ночь в полудреме.

На следующий день, глядя на безбрежную ширь, мы едва разговаривали. Море не обращало внимания на наше молчание. Наше суденышко подкидывало на гребнях волн и затем бросало вниз, немилосердно ударяя нас о деревянное днище. Лодка казалась слишком маленькой для таких волн. Волны повыше перекатывались через борт, хотя погода стояла спокойная, и нам приходилось по очереди вычерпывать воду. К полудню мы обгорели на солнце и изнывали от жажды, но во фляге не осталось ни капли. Впрочем, жаловаться мы не смели, зная, каково тем, кто остался на Острове.

– Даже не сражение заставляло меня страдать больше всего. А мысль, что там она – Исповедница.

– Хуже чем то, что мы видели в окно? – Кип поморщился от воспоминаний. – Трудно представить.

Я знала, что он имел в виду. Но будь у меня выбор, я бы предпочла испытания огнем и мечом, чем ее холодное вторжение в мой разум.

– Вот об этом Пайпер и толковал, – сказал Кип, когда я попыталась объяснить.

– Об Исповеднице?

– Нет, – ответил Кип, натягивая парус посильнее и зажимая веревку в зубах между рывками. – О тебе. О том, что ты могла бы делать.

Я взяла у него веревку и начала наматывать ее вокруг рейки.

– Что-то не похоже на тебя – повторять слова Пайпера.

– Он тут ни при чем, просто так оно и есть.

Он оглядел окружавший нас океан.

– Мы снова в бегах. И такое чувство, будто мы всегда будем в бегах. Но ты можешь изменить правила игры. Не просто скрываться от Зака, а вступить с ним в борьбу – сделать что-то, чтобы изменить ситуацию. У тебя есть сила.

Мой смешок оборвал его. Я обвела рукой вокруг, указала на облезлую лодку, на нас, обожженных солнцем, с красными глазами.

– О да, посмотри на меня. Я вся просто переполнена силой.

– Ты неправа. Ты в ужасе от Исповедницы, но могла бы стать тем же для Омег, если бы не была так напугана борьбой против Зака. Ты думаешь, что у тебя не хватит сил, но это не так. Ты просто защищаешь его.

– Даже не говори, что я могу быть, как она, – я швырнула конец веревки на дно.

– Конечно, нет. Ты бы никогда не сделала то, что творит она. Но ты могла бы делать что-то. Почему, как ты думаешь, она преследует тебя? Ведь не просто потому, что Зак так беспокоится о своей безопасности. Скорее всего, только этим он не смог бы оправдать привлечение целой армии и прочих ресурсов. Всё дело в самой тебе. Они понимают, какую угрозу ты можешь представлять для них. Такой провидец – и на свободе.

Кип склонился к рулю, и парус поймал ветер.

– Мне от этого ничуть не легче. От мысли, что все они охотятся именно за мной, а не просто Зак печется о себе.

Он посмотрел мне в глаза, прищурившись на заходящее солнце.

– А я и не пытаюсь сделать так, чтобы тебе стало легче. Я пытаюсь показать, кем ты можешь стать.

– Ты снова говоришь, как Пайпер.

– Хорошо. По крайней мере, ты всегда воспринимала его всерьез.

– Что ты ждешь от меня? – я кричала на Кипа сквозь ветер и злилась на себя за это. Собственный голос казался мне невыносимым, но я не могла остановиться. – Я думала, что приношу пользу, пытаясь остановить Зака. Я привела нас на Остров, потому что думала, что смогу помочь. А вместо этого привлекла к нему Альф. Я это сделала.

Я отвернулась, позволяя ветру трепать мои волосы, хлестать прядями по лицу, чтобы Кип не видел, что снова плачу.

– Ты все еще не понимаешь, – вздохнул Кип. – Причину, по которой ты – угроза для них. Дело в том, что ты можешь изменить всё. Совет и даже Пайпер неправильно поняли это. Они думают, что ты опасна, потому что ты – провидец и потому что связана с Заком. Но они ошибаются. Есть и другие провидцы, и другие Омеги с могущественными близнецами. Но это не то.

Он тоже кричал, и его голос прерывался на ветру.

– Это всё из-за того, как ты видишь мир. Ты не считаешь Альф и Омег противоборствующими сторонами. Я пытался сказать тебе там, на Острове, в башне. Это и делает тебя другой. Они преследуют тебя по неправильным причинам, и Пайпер защищал тебя по неправильным причинам. И все они думают, что твоя забота о Заке – это слабость. Как и то, что ты не считаешь нас, Омег, их противниками. Но в этом, наоборот, твоя сила, это отличает тебя от всех.

Я даже не взглянула на него.

– Мне не нужен еще один повод, чтобы чувствовать себя не такой, как все.

* * *

Вторая ночь на лодке выдалась хуже первой. Даже вдали от Острова мысли об Исповеднице и слова Кипа отравляли соленый воздух. Я не спала, боясь, что если поддамся сну, то снова погружусь в видения о кровавой бойне. Когда с восточного края ночного неба забрезжил свет, я поняла по дыханию Кипа, что он тоже не спит. Однако мы все еще не разговаривали. Весь день мы так и хранили молчание, кроме моих кратких указаний насчет направления: «Больше в ту сторону», «Прямо». К полудню мы прошли мимо нескольких одиночных скал, занятых чайками. А через несколько часов, наконец, увидели берег. Не тот высокий утес с рыбацкой деревней, откуда мы отплывали несколько недель назад, а бухту с пологим спуском, плавно уходящим в воду.