Тринадцать часов - Деон Мейер Страница 71

Глядя на Джека Фишера, Мбали Калени думала: усы у него такие же огромные, как и его честолюбие.

Они с Джеком Фишером сидели за круглым столом в роскошном кабинете. У окна стоял громадный письменный стол темного дерева, напротив высился стеллаж с книгами во всю стену. Мбали окинула взглядом полки. Похоже, Джек Фишер собрал у себя все имеющиеся юридические справочники. На двух оставшихся стенах висело по одной картине маслом: соответственно виды массива Бушвельд и виноградников Боланда. Окно за столом отгораживали от улицы тяжелые винно-красные шторы. На полу — персидский ковер, новый, красивый.

Фишеру на вид можно было дать лет шестьдесят. Он сохранил пышную шевелюру, разделенную до тошноты аккуратным косым пробором. На висках проглядывала седина. Обветренное ястребиное лицо избороздили характерные морщины старого курильщика. И разумеется, сразу бросались в глаза его широкие, экстравагантные усы. Осмотрев темно-синий костюм главы сыскного агентства, Калени решила, что Джек Фишер не покупает одежду в магазине готового платья, а шьет на заказ. Уж больно хорошо сидит. В целом Фишер ей не понравился. От него исходило фальшивое, слегка снисходительное дружелюбие, которое свойственно африканерам-мужчинам определенного возраста, когда они общаются с чернокожими. Когда она вошла, он встал из-за стола, сжимая в руке синюю папку, и пригласил ее сесть за круглый стол. Разговор он начал вопросом:

— Чем мы можем вам помочь?

«Мы»! Ну надо же! Когда Калени объяснила цель своего прихода, Фишер улыбнулся в усы.

— Все ясно. — И лукаво добавил: — Я предложил бы вам чего-нибудь поесть, но мне передали, что вы уже закусили… у меня в приемной.

Калени не улыбнулась.

— Как вы понимаете, — продолжал Джек Фишер, — я не обязан предоставлять вам какие-либо сведения без ордера.

Калени поудобнее устроилась в дорогом кресле и кивнула.

— Тем не менее мы, как-никак, бывшие сотрудники полиции.

Именно его «тем не менее» вывело Мбали из себя. Пора преподать ему пару уроков современного языка!

— Мы предпочитаем называть ЮАПС полицейской службой, — объяснила она. — Я рассчитываю на то, что бывшие сотрудники оценят всю важность и срочность нашего дела. Ведь речь идет об убийстве!

Фишер снова изобразил ту же улыбку с видом превосходства.

— Конечно, мы все прекрасно понимаем. Я готов предоставить вам все необходимые сведения.

Он раскрыл папку. На внутренней стороне обложки имелось слово «Африсаунд» и кодовый номер. Калени подумала: может быть, ему позвонил бухгалтер звукозаписывающей компании и предупредил о скором приезде полиции? Это уже кое-что интересное.

— Мы просто вычислили получателя денежного перевода. Фирма «Африсаунд» перевела пятьдесят тысяч рандов на счет некоего Даниеля Лодевикуса Флока, который проживает в Блумфонтейне. Затем мы связались с нашим филиалом в Блумфонтейне и попросили одного из сотрудников побеседовать с мистером Флоком. Целью данной беседы было одно. Мы хотели убедиться в том, что мистер Флок — именно тот человек, на чье имя перевели деньги. Нам не хотелось бросать тень на невинного человека.

— И сотрудник вашего филиала избил его.

— Ну что вы! — возмутился Фишер.

Калени смерила Джека Фишера взглядом, который без слов говорил: хотя она и женщина, которой приходится работать в мужском окружении, пусть не считает ее полной дурой!

— Инспектор Калени, — произнес Фишер все с той же фальшивой учтивостью, — наше сыскное агентство считается лучшим во всей стране. Почему? Все дело в том, что у нас имеются свои нравственные принципы. Кроме того, клиенты довольны нашей работой. Подумайте, зачем мне рисковать своим будущим из-за каких-то противозаконных действий?

Тогда-то инспектор Калени и подумала про связь между честолюбием и усами.

— Как зовут вашего блумфонтейнского сотрудника? Мне нужны также его контактные данные.

Фишеру очень не хотелось отвечать. Он долго смотрел на одну из картин и, судя по всему, подавлял неслышный глубокий вздох. Наконец он медленно встал и, выдвинув один из ящиков своего громадного письменного стола, достал оттуда адресную книгу.

Матт Яуберт, объяснив, что не хочет им мешать, встал. Гриссел проводил его до дверей. Как только они оказались вне пределов слышимости для остальных, здоровяк детектив сказал:

— Бенни, я перехожу в агентство Джека Фишера.

— Матт, не может быть! — воскликнул Гриссел.

Яуберт повел могучими плечами.

— Бенни, я долго думал. Решение далось не сразу. Ты ведь знаешь: я полицейский.

— Тогда почему смываешься? Из-за денег? — Бенни разозлился на Яуберта. Выходит, он, Гриссел, остается едва ли не последним белым в ЮАПС! Надо же! Они с Маттом столько пережили вместе!

— Ты ведь знаешь, что из-за одних денег я бы не ушел.

Гриссел оглянулся на Вуси. Тот сидел за столом с Оливером Сэндсом. Он понимал: Яуберт не кривит душой. Маргарет, жена Матта, — богатая наследница. С финансовой точки зрения они вполне обеспечены.

— Тогда из-за чего?

— Потому что мне не нравится то, чем я сейчас занимаюсь. В отделе особо тяжких преступлений я еще что-то делал, но сейчас…

В прошлом Яуберт был начальником бывшего отдела особо тяжких преступлений. Он был хорошим начальником, лучшим, который когда-либо был у Гриссела. Поэтому он сочувственно кивнул.

— Бенни, я работаю в управлении вот уже четыре месяца, но так и не понял, какая у меня должность. Я понятия не имею, что входит в круг моих обязанностей, — продолжал Яуберт. — У меня нет ни одного подчиненного. Никто не говорит, что я должен делать. По-моему, начальство тоже не знает, куда меня приткнуть. Когда Джон Африка брал меня в управление, он заранее предупредил, что на повышение рассчитывать нечего. Сейчас не то время. Но меня смущает не столько карьера, сколько ничегонеделание… Знаешь, Бенни, стар я стал для таких игр. Начальник полиции занимается интригами, «Скорпионов» [4]распускают, каждый год вводят новые расовые квоты. Кругом одна политика! Если президентом станет Зума, представителей коса начнут вытеснять из властных структур. Им на смену придут зулусы. Начнутся новые скандалы, новые интриги и новые проблемы.

Грисселу хотелось спросить: а мне-то куда податься? Ему стало не по себе. Он молча смотрел на Яуберта.

— Я, Бенни, свое отслужил. Сколько смог, сделал ради нового строя. Да и какие у меня перспективы — в моем-то возрасте? В июле мне исполняется пятьдесят. Тут один тип набирал желающих служить в австралийской полиции. Он и ко мне подъезжал, но зачем мне ехать в Австралию? Здесь моя родина, я ее люблю…