Отродье ночи [= Шорохи ] - Дин Кунц Страница 71

— А кто такой Марсден?

— Четырнадцать лет назад Кристиан Марсден был обвинен в убийстве девяти человек в Сан-Франциско. На следствии выяснилось, что он выпивал кровь своих жертв.

— А, припоминаю, — сказал Джошуа.

— Он еще расчленял жертвы.

— Да.

— Отрезал руки, ноги, голову.

— Да, я вспомнил. Ужасная история.

Джошуа посмотрел в окно. Низкие грязные облака наползали на долину, переваливая через острые вершины дальних гор.

— Марсден вел журнал в камере смертника. Целый год. Любопытное произведение. Он верил, что некий Адриан Тренч, покойник, преследовал его, чтобы завладеть телом и в облике Марсдена вернуться к живым. Марсден испытывал страшные муки, отчаянно отстаивая собственную плоть.

— Значит, когда он убивал, то выходило, что убийца не Марсден, а Тренч?

— Как раз об этом он писал в своем журнале. Злой дух Адриана Тренча постоянно требовал человечьей крови.

— Прекрасное объяснение, чтобы избежать суда, — язвительно усмехнулся Джошуа.

— Его отправили в сумасшедший дом, где он и умер шесть лет спустя. Марсден не сочинял и не придумывал ничего, чтобы остаться безнаказанным. Он действительно верил, что дух Тренча пытается убить его душу и завладеть телом Марсдена.

— Шизофрения.

— Может быть, — согласился Хаторн. — Но мы не должны исключать и такой возможности. Марсден был здоров, но представлял неизвестный науке случай.

— Что?

— Я думаю, что Кристиан Марсден был одержим какой-то непонятной силой. Перефразирую Шекспира — на земле и в небе тысячи вещей, смысл которых нам неподвластен.

За окном тускнело солнце, а лохматые тучи медленно заполняли долину. Смеркалось.

— Зачем мистеру Фраю понадобился этот журнал?

— Ему казалось, что его переживания сходны с переживаниями Марсдена.

— Бруно был уверен, что некий дух пытается завладеть его телом?

— Нет. Мистер Фрай говорил, что его мать — ее звали, кажется, Кэтрин — воскресла, воплотившись в чужом теле, и теперь замышляла убить его. Он надеялся найти в журнале Марсдена ответ на свой вопрос: как бороться с покойником.

Джошуа точно ледяной водой окатили.

— Бруно никогда не говорил об этом.

— Разумеется, он держал это в секрете. Вероятно, только мне он открылся. Мистер Фрай страшно боялся своей матери, это чувствовалось в его сбивчивом рассказе. Позднее, он жалел, что посвятил меня в тайну.

Джошуа выпрямился в кресле, рука, державшая трубку, дрожала.

— Мистер Хаторн, на прошлой неделе мистер Фрай совершил попытку убийства в Лос-Анджелесе.

— Я знаю.

— Он пытался убить женщину, потому что в ее тело, как он думал, вселился дух Кэтрин.

— Вот это да!

— Позвольте. Почему же вы, зная о мании Фрая, ничего не предприняли, чтобы остановить его?!

Хаторн спокойно, как и прежде, спросил:

— Что, по-вашему, я должен был делать?

— Вы могли хотя бы в полицию позвонить! Его бы обследовали психологи...

— Мистер Фрай не совершал преступления. При этом за данное вы принимаете его душевную болезнь, а я не думаю, что он был сумасшедший.

— Вы шутите?

— Вовсе нет, — ответил Хаторн. — Возможно, что мать Фрая действительно вернулась из могилы.

— Но ради Бога, та женщина, из Лос-Анджелеса! Она ведь не его мать!

— Может быть... А может, нет.

Хотя Джошуа сидел по-прежнему в тяжелом кресле и кресло неколебимо стояло на крепких ножках, он вдруг почувствовал, что валится в бездну. Он представлял себе Хаторна образованным, скромным книжником, который занялся необычной торговлей ради солидного заработка, который она обещала дать. Теперь Джошуа засомневался в верности сложившегося было представления. Мистер Лэтам Хаторн оказался не менее таинственным, чем его книги.

— Мистер Хаторн, вы преуспеваете в своем деле. Вы образованный человек. Поэтому мне трудно поверить в то, что вы серьезно относитесь к спиритическим сеансам, мистицизму, живым мертвецам и прочей чепухе.

— Я никогда не отношусь пренебрежительно к тому, чего не знаю. Я не понимаю, почему умному человеку трудно понять простую вещь: есть множество миров, кроме нашего, и все не ограничивается только той действительностью, в которой мы живем.

— О, я верю, что мир загадочен и человеку пока известно немного, — ответил Джошуа. — В этом я полностью с вами согласен. Но я также верю в то, что наука поможет человеку найти ответы на все загадки природы, а не суеверие с дурацким пением и курением фимиама.

— Я не верю в науку, — ответил Хаторн. — Я сатанист.

— Поклонение дьяволу?! — воскликнул Джошуа. Что ж, Хаторн не переставал его удивлять.

— Ну, это довольно резкое определение. Я верю в иного Бога, Князя Тьмы, мистер Райнхарт.

Хаторн говорил спокойно и рассудительно, словно речь шла о таком безобидном предмете, как погода.

— Я предвижу день, когда Он свергнет Христа и других божков и займет Земной трон. Что за прекрасный день это будет! Все, кто не поклонялся ему, будут порабощены или уничтожены. Их священники будут обезглавлены и брошены диким псам на съедение. Монахинь будут насиловать прямо на улицах. В церквах, мечетях, синагогах и храмах будут служить черные мессы, и все, живущие на Земле, поклонятся Ему, и Вельзевул будет править миром до скончания света. Скоро, мистер Райнхарт. Уже появляются предзнаменования. Теперь уже скоро. Я это чувствую.

Джошуа не знал, что сказать. Высказывая сумасшедшие идеи, Хаторн был спокоен, говорил с расстановкой и с легким нажимом на слове «будут». Не кричал. Голос сохранял постоянную твердость. Джошуа больше беспокоила сдержанность Хаторна, чем если бы он рычал и вопил в трубку с пеной у рта. За маской обычного человека пряталась сама Смерть. Кошмары из рассказов По оживали сейчас перед глазами Райнхарта. Джошуа поежился.

Хаторн спросил:

— Мы можем договориться о встрече? Я все-таки хочу как-нибудь осмотреть библиотеку, которую приобрел у меня мистер Фрай. Я готов приехать в любое время. А какой день устроит вас?

Джошуа уже не хотелось лично встречаться, а тем более иметь дело с этим человеком. Он решил, что пусть сначала в доме Фрая побывают другие букинисты. Может, кто-нибудь из них оценит библиотеку и купит ее. Тогда незачем будет вызывать Лэтама Хаторна.

— Придется пока отложить нашу встречу, — с трудом скрывая радость, сказал Джошуа. — У меня сейчас столько забот. Дела по имуществу страшно запутаны, и пока разберешься, пройдет уйма времени. Может, я немного освобожусь через пару недель.

— Я буду ждать вашего звонка.