Эхо - Майнет Уолтерс Страница 70

У Барри отобрали очки, и теперь его лицо казалось каким-то голым. Он сидел на тюремной койке, ссутулившись и опустив голову. Позже Дикону объяснили, что очки были изъяты из-за того, что Барри мог разбить стекла и попытаться перерезать себе вены. Во избежание самоубийства у него также забрали ремень и шнурки от ботинок. Когда дверь в камеру открылась, Гровер близоруко прищурился. Сейчас он больше напоминал грустного клоуна, нежели таракана. Его пухлое тело содрогнулось от ужаса.

— К вам посетитель, — объявил дежурный сержант, пропуская Дикона вперед и оставляя дверь открытой. — Десять минут, — предупредил он.

Дикон подождал, пока полицейский удалится, а затем присел рядом с Барри. Он ожидал, что его сейчас захлестнет, как всегда, чувство омерзения, но, как ни странно, испытал только жалость к этому бедняге. Несложно было представить себе, через какой кошмар пришлось пройти Гроверу. В полицейских тюремных камерах никогда не было ничего приятного, особенно для тех, кто впервые оказывался здесь после совершения непристойности на глазах общественности.

— Это Майк Дикон, — на всякий случай назвал себя Майкл, не уверенный в том, видит ли вообще Барри что-нибудь без очков. — Мне позвонил сержант Харрисон и сообщил, что тебе в помощь требуется надежный друг. — Он вынул сигареты. — Ты позволишь мне покурить тут? — Глаза Барри наполнились слезами, и тогда Дикон легонько толкнул его в плечо. — Я понимаю это как разрешение?

Барри молча кивнул.

— Ну, и хорошо. — Он нагнулся к пламени зажигалки. — У нас не слишком много времени, поэтому, если тебе действительно нужна помощь, ты должен сейчас поговорить со мной. Давай начнем с самого простого. У тебя нашли фотографию мужчины с ребенком. Сержант полагает, что это ты, а мне показалось, что это твой отец держит на руках тебя, когда ты был маленьким. Кто из нас двоих прав?

— Ты, — прошептал Барри.

— Вы с отцом очень похожи.

— Да.

— Хорошо. Тогда следующий вопрос. Зачем ты носишь в кармане карточки проституток? Разве ты так проводишь свой досуг?

Барри отрицательно покачал головой.

— Тогда почему они оказались у тебя в кармане? — Майкл замолчал, но, так и не дождавшись ответа, продолжил сам: — Ну, поговори со мной, — как можно мягче произнес он. — Ты не первый в мире человек, которого поймали за мастурбацией, Барри, и уж, конечно, не последний, но полиция сразу начинает предполагать наихудшее, потому что им кажется, будто ты проводишь свободное время, выискивая себе будущих любовников.

— Мне их всучил в пятницу Глен Хопкинс, — еле слышно прошептал Барри.

— Зачем?

— Он сказал, что нет ничего постыдного в том, чтобы платить за удовольствие. — Барри дрожал, и от него волнами исходил страх. — Но мне все равно было так стыдно! Мне совсем не понравилось… — И он расплакался.

— Не удивительно, — как бы между прочим бросил Дикон. — Скорее всего, одним глазом она поглядывала на часы, а другим — на твой бумажник. Мы все через это прошли, Барри. — Он сочувственно улыбнулся. — Даже все Найджелы де Врие вынуждены за это платить. Разница только в том, что своих потаскух они называют любовницами, и их похождения становятся, как правило, достоянием общественности. — Он нагнулся вперед, зажав ладони между коленями, в подражение Барри. — Послушай, может быть, тебе станет легче, если я расскажу, что эти карточки Глен раздает всему мужскому коллективу редакции, как будто это новогодние конфетти. Пару месяцев назад он и мне пытался их впихнуть, потому что ему показалось, будто мое плохое настроение является следствием недостатка секса. Я посоветовал ему засунуть их себе в задницу, где им, по моему мнению, самое место. — Дикон посмотрел по сторонам. — Просто он попался тебе в плохой день, и в результате тебя обобрали. Мой совет будет таким: пусть это все останется на уровне жизненного опыта, а в следующий раз, когда Глен опять к тебе подойдет с этим предложением, отошли его куда-нибудь подальше.

— Он сказал, что это… как-то неестественно… — Барри прочистил горло, — смотреть все время на фотографии. И добавил, что в жизни все гораздо интересней. Но… — Он не смог договорить и снова разрыдался.

— Никакого удовольствия? — высказал предположение Дикон, протягивая Гроверу носовой платок.

— Никакого.

Дикону вспомнился его собственный первый сексуальный опыт. Ему стукнуло шестнадцать лет, и он кое-как исполнил половой акт. Правда, Майкл совершенно при этом не думал о партнерше, потому что голова его была забита совсем другим. Он тогда так возбудился, что боялся сразу же кончить после того, как войдет внутрь. До сих пор он с содроганием и смущением вспоминал эпизод, когда и он, и Мэри Хиггинс лишились девственности. Сама Мэри говорила, что это был самый ужасный случай в ее жизни, и с тех пор они больше никогда не разговаривали.

— Ничего странного в этом нет, — понимающе кивнул Дикон. — Большинство мужчин поначалу ничего хорошего не чувствуют. Так что же произошло сегодня утром? Зачем ты ходил к дому Аманды?

Барри сбивчиво рассказал о случившемся. Правда, он постоянно путался, но общий смысл Дикону все же удалось уловить. После унижения, которое Барри испытал в руках проститутки, его гнев, который, по идее, должен был быть направленным против Фатимы или Глена, почему-то обернулся против Аманды. (Здесь следовало обратить внимание на странную логику. Глен обвинил Барри в нездоровых занятиях как раз тогда, когда тот рассматривал фотографии миссис Пауэлл. И в мозгу лаборанта эта женщина непонятным образом стала ассоциироваться с распутницей.)

Если бы Барри почти ничего о ней не знал, то, может быть, все бы на этом и закончилось. Но из-за интереса к Билли Блейку и Джеймсу Стритеру он стал собирать всевозможные материалы об Аманде и накопил их уже достаточно много. Оставалось непонятным, зачем ему понадобилось идти к ней и искать встречи. Возможно, все произошло оттого, что в мозгу его царил беспорядок, и он никак не мог понять, что же испытывает в отношении полового акта: наслаждение или ненависть. Если бы Дикон и Терри не напоили его, у Барри никогда не хватило бы храбрости отправиться к Аманде. Но он стал упрямым, как осел, и, посадив друзей в такси, поймал себе машину и велел шоферу отвезти его к поместью Темзбэнк.

Сейчас он не мог бы с уверенностью сказать, что ожидал там увидеть и каковы были его намерения. Разумеется, он и подумать не мог, что в столь поздний час свет в ее доме все еще будет гореть. Но, как бы там ни было, в два часа ночи он стоял в саду миссис Пауэлл и наблюдал через раздвинутые шторы, как Аманда, прямо на ковре в гостиной, занималась любовью с каким-то мужчиной. (Дикон на всякий случай спросил, не узнал ли Барри партнера миссис Пауэлл, но тот отрицательно покачал головой. Как ни странно, он в подробностях описал этого человека, и при этом ни словом не обмолвился об Аманде.)