Грязные деньги - Анна и Петр Владимирские Страница 7

Конечно, с этого дня любой киевлянин или гость столицы, который хоть раз вышел здесь из подземного перехода, запомнил: не стоит подниматься со стороны стройки, лучше на другую сторону. Иначе оглушит визжание металлорежущих инструментов, ослепит сварка. Да и пройти мимо монументального бетонного забора затруднительно — места для человека на тротуаре не оставалось вовсе, а автомобили не особенно церемонились с проходящими. Многие вообще предпочитали выходить на другой станции метро, чтобы не видеть изуродованную улицу и бетонные столбы. От вида стройки, то есть обычной картинки возведения очередного бизнес-центра или торгового комплекса, к которым горожане как будто притерпелись, хотелось поскорее отвести глаза. Не радовало увиденное.

Строительство шло полным ходом, гудело, шумело и раздражало. Не прошло и нескольких дней, как жители соседних домов вдруг опомнились. В ближайшем к стройке дворе образовался стихийный митинг.

— Что они себе позволяют! — возмущалась учительница средних лет. — Надо что-то делать.

— Конечно! — согласилась полная тетка с первого этажа. — Я согласна войти в актив. Они же нам спать не дадут, это во-первых. И потом, сколько можно? Понатыкали везде своих небоскребов, не пройти! Все гастрономы позакрывали, всюду одни банки. Кому они нужны?!

— Возмутительно! Совсем нас за людей не считают!

— Нихто нас не спрашував никогда, — покачал головой пожилой, сильно пьющий пенсионер. — Бо мы — нихто. Мусор.

Все повернули головы в сторону стройки. Оттуда несло запахами отработанной солярки и свежеразрытой земли. Экскаваторы продолжали копать, бульдозеры — долбить. К воротам подъезжали самосвалы.

— Так пора перестать быть мусором, — назидательно заявила учительница. — Я об этом и говорю.

Ее дочка заметила:

— Мам, в Интернете есть сайт сообщества «Гражданское сопротивление». Они занимаются такими вещами, хочешь, я дам вам телефон?

Позвонить согласились, но все-таки решили подойти к стройке прямо сейчас. Возмущенных жильцов, конечно же, не пустили в ворота.

— Покажите документы на строительство! — требовала полная активистка.

Учительница вторила:

— У вас есть разрешение?

К ним вышли двое охранников, один сказал прямо и грубо:

— Убирайтесь с нашей территории. Здесь запрещено находиться.

— Это возмутительно! Ничего, мы еще вернемся.

Строительство продолжалось. Жители верхних этажей докладывали во дворе, что котлован уже глубокий, «шо твой колодезь». Однажды утром люди обнаружили, что через их дворы и поперек улицы прорыты траншеи для прокладки коммуникаций.

— Где это сопротивление для граждан? Кто-то их вызывал? Давайте уже что-то делать! — кричали во дворах. — В прокуратуру заявлять, что ли! Невозможно же ни пройти, ни дышать! Есть в этом городе какая-то власть, в конце концов?!

Обстановка накалялась. Представители «Гражданского сопротивления» явились вечером. Выглядели они не очень солидно: два парня на велосипедах и тонкая девушка в очках, с объемистой черной папкой.

— Я юрист, — сказала она. — Объясню вам ваши права и какие куда нужно писать заявления.

А парни рассказали, что жители этого микрорайона не одиноки. Оказывается, таких очагов противостояния жильцов и незаконных застройщиков в городе очень много.

— На Чкалова, — загибал пальцы смуглый парень в цветастой майке и с пирсингом в ухе, — там строят вообще в исторической зоне, рядом с Софией Киевской. А это по закону запрещено.

Его внимательно слушали, поставив на асфальт свои пакеты с персиками и арбузами, помидорами и кабачками. И кивали.

— Гостиный двор на Контрактовой, — продолжал парень. — Еще только планируют, к счастью, стройку начать мы им не дали.

На Подоле, на Замковой горе происходит вообще что-то непонятное, половину горы срыли, никаких документов нет, полная анархия. В прокуратуру и горисполком мы уже написали. Незаконно приватизирована усадьба на Малой Житомирской… Снесено несколько домов на Андреевском спуске…

— А еще, — добавил второй юноша, крепкого телосложения, — мы проводим концерты в защиту старого города и вырубленных парков. Они так и называются: «Концерты на пеньках».

После долгих разговоров условились с жильцами завтра организовать митинг, потребовать документы на разрешение проведения работ. А в следующий раз не пускать строительную технику за забор. К этому моменту во дворе было уже человек сто, и всем казалось, что уж такую организованную защиту «нашей земли» не сломит никто.

До глубокой ночи во дворе бубнили, говорили, вскрикивали возмущенно, пили пиво или квас. Прохлада никому не мешала, иногда заходили греться в подъезд. Жители домов объединились настолько, что пенсионеры даже не делали обычных замечаний владельцам собак, задирающих ноги на угол дома. И даже водителям — за парковку под деревьями.

— Пусть убираются отсюдова, — ворчал подвыпивший пенсионер. — Гады, буржуи чертовы.

— Бедные мы, бедные, — вздыхала старушка, которая всегда подкармливала кошек. — Никто не защитит, кроме Господа нашего…

Мимо лавочек у подъезда в полумраке двора прошла пара, парень и девушка.

— Вот вы, соседушки, придете на митинг, а? — с вызовом спросила их полная женщина.

— Да, — подхватил кто-то еще. — Виталька, ты же спортсмен, в армии служил, даже воевал… Десантник, да? Нам такие, как ты, нужны!

— Я-то приду. — Виталий наклонил мощную шею. — А Диа-ночка не может. Не видите, что ли?

Соседи, кто не знал, присмотрелись к довольно круглому животику Виталькиной юной супруги. А кто знал, согласно покивали.

— Я тоже хочу с вами, — вдруг заявила Диана.

— Вот еще, выдумала, — сказал Виталий. — Нельзя тебе…

Они зашли в подъезд, и голоса их затихли.

Следующий день выдался пасмурным, но теплым — типичным для октября. Неподалеку от въезда на стройку столпилась сотня жителей микрорайона. Они чего-то ждали. Напротив, через дорогу, из служебного входа в театр выглядывали любопытные охранники и гардеробщица. Несколько артистов распахнули окна своих гримерных комнат, посмотрели, подождали и опять закрылись.

Прохожие наблюдали сборище людей, таких разных — спокойных и сердитых, молодых и пожилых, трезвых и слегка под градусом — с любопытством, явно не понимая, что тут будет происходить. Наконец чуть в стороне парень взгромоздился на три сложенных шатких ящика, поднес ко рту громкоговоритель, называемый в народе «матюгальник», и начал митинг.

— Киев в опасности! — заявил он без долгих предисловий, сразу беря быка за рога. — Власть распродала исторические места города, наши дворы! Уничтожается самое дорогое — память!..

Он говорил много и яростно. Упомянул о Комитете всемирного наследия ЮНЕСКО, который призвал Украину ввести мораторий на все подобные строительства, и подробно перечислил, какие именно. Собравшиеся недоумевали: они пришли сюда не для болтовни. Затем активист объявил, что теперь все жители во главе с ним, представителем гражданского сопротивления, и юристом пройдут на стройку и потребуют предъявить всю разрешительную документацию.