Старая ратуша - Роберт Ротенберг Страница 69

— Конечно, — отозвался Хоу с готовностью, напоминающей нетерпение собаки, которая в урочный час топчется возле миски.

Из коробки на столе Фернандес вынул две пары тонких пластиковых перчаток. Одну пару отдал Хоу, а затем, с демонстративной аккуратностью надев вторую, открыл прямоугольную коробку с ножом.

Зал замер. Одна из журналисток, убрав от лица диктофон, вытянула шею. Поправив очки, Саммерс заинтересованно уставился на прокурора. Сознавая, что привлек всеобщее внимание, Фернандес не спешил. Шло всего лишь предварительное слушание, без присяжных, но Пэриш понимала, что его игра рассчитана на Саммерса и представителей прессы. И стратегия казалась безошибочной — день следовало закончить на высокой ноте. Нужно было представить собравшимся нечто запоминающееся, под впечатлением чего они пробудут следующие восемнадцать часов. Орудие убийства.

— Вы узнаете это, детектив Хоу? — Фернандес картинно медленно поднял большой черный кухонный нож.

Именно таких моментов — предоставления суду главной физической улики — опасаются адвокаты. Одно дело — слышать о каком-то ноже или видеть его на фотографиях, и совсем другое — увидеть его воочию. Эта минута неминуемо становится драматичной. Даже со своего места Пэриш заметила на серебристом лезвии следы высохшей крови. У нее была возможность часами изучать этот нож на снимках, предоставленных ей стороной обвинения, но впервые, увидев его, она почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Как-то во время учебы на юридическом преподаватель рассказал им о трюке с сигарой известного адвоката Кларэнса Дэрроу. Он вставил в сигару взятую у жены шпильку для волос. Проволока предотвращала падение пепла, даже когда его столбик достигал критической длины. Дэрроу рассчитывал время таким образом, что, когда дело доходило до главной вещественной улики, столбик пепла становился настолько длинным, что грозил вот-вот упасть. Это неизбежно отвлекало присяжных. Они как завороженные следили за его сигарой, вместо того чтобы внимать стороне обвинения.

Единственное, что могла в данной ситуации предпринять Пэриш, — это, посмотрев на нож, сделать скучающий вид.

— Да, мне знаком этот нож, — ответил Хоу.

— Где он был обнаружен? — спросил Фернандес.

Хоу указал на план квартиры.

— На полу между плитой и кухонным шкафом.

— И вы обнаружили его при первом же осмотре квартиры?

Вопрос был задан неспроста. В нем крылся ненавязчивый намек на попытку спрятать нож.

— На самом деле нашел его не я. После моего первого осмотра места преступления офицер Кенникот с детективом Грином осмотрели квартиру более тщательно. Они-то нож и обнаружили.

— Не могли бы вы нам его описать? — попросил Фернандес, ловко увязывая вопрос с ответом.

— Это черный кухонный нож фирмы «Хенкелз», — начал объяснять Хоу, поднимая его и проводя пальцем по верху лезвия, — общей длиной двадцать семь сантиметров. Длина ручки — восемь с половиной сантиметров, а длина лезвия — восемнадцать с половиной сантиметров. Лезвие заканчивается острым концом. Ширина лезвия у основания — четыре и три десятых сантиметра, постепенно сужается к острому концу.

Он ухитрился описывать нож в течение десяти минут. Когда закончил, было уже 16:45. Хоу выглядел довольным собой. Саммерсу, похоже, хотелось его убить. Репортеры напоминали горстку детей, которым не терпелось в туалет, — они стремились побыстрее вырваться отсюда, чтобы успеть сварганить к заданному сроку свои материалы. Драматизм момента рассеялся сам собой.

— Заседание суда будет продолжено завтра в десять утра, — объявил в 16:50 секретарь.

Все встали. Наградив Фернандеса угрюмым взглядом, судья Саммерс стремительно улетучился. Едва Пэриш начала складывать свои книги и тетради, как увидела на столе адресованный ей бумажный листок, на котором аккуратным почерком Фернандеса было написано «Нэнси».

Она бросила взгляд в его сторону. Он разговаривал с Грином и не смотрел на нее. Должно быть, он передал ей записку только что, едва закончив допрос. Она развернула ее. Там было написано: «Нэнси, можно поговорить с вами после заседания у меня в офисе? Благодарю. Альберт».

Когда обвинитель изъявляет желание побеседовать с адвокатом, это означает одно из двух — либо хочет предложить сделку, либо располагает новыми и, как правило, весьма нежелательными уликами. Щелкнув ручкой, она написала: «Привет, Ал. Рада отметить, что наше общение происходит на не совсем формальном уровне. Увидимся через 10 мин. Нэнс».

«Видимо, „тюремная крыса“ нечто донесла, — думала она, присаживаясь на стул в крохотном офисе Фернандеса десятью минутами позже. — Только этого мне не хватало в довершение такого дня».

Фернандес сел за стол. Рядом с ним стоял, как всегда исключительно опрятно одетый, детектив Грин с безупречными стрелками на брюках.

«И почему моя одежда никогда так не выглядит?» — думала Пэриш.

— Стакан воды, сок, что-нибудь еще? — спросил Фернандес.

— Нет, благодарю, Альберт, — ответила она, хотя в горле пересохло. — Будь моя воля, с удовольствием заткнула бы этому неуемному Хоу рот кляпом.

Они рассмеялись. Шутки над свидетелями, сводящими обе стороны с ума, были в порядке вещей.

Никто не решался начать разговор. Фернандес поправлял на столе бумаги, которые и так были разложены в идеальном порядке. Грин расправил галстук. Красивый, шелковый. Вероятно, «Армани».

— Альберт, вы предложили встретиться. В чем дело? — Пэриш в упор посмотрела на Фернандеса и впервые заметила, что его глаза не такие черные, как она думала. В них были зелено-карие искорки.

Фернандес покосился на Грина.

— То, о чем я собираюсь сказать, весьма расплывчато. И я заранее извиняюсь. За последние сутки мне стало известно о некоем возможном развитии событий этого дела, что может существенно повлиять на позицию обвинения. К сожалению, на данный момент не могу сказать ничего более конкретного. Я хотел вас заблаговременно предупредить.

Пэриш кивнула, предполагая, что Фернандес все-таки продолжит. Однако он, взглянув на нее, лишь пожал плечами.

— И это все? — наконец спросила она.

— Все, о чем я могу сказать вам сейчас. Разумеется, как только у меня появится новая информация, и если она появится, я сразу же вам сообщу.

Пэриш тяжело вздохнула.

— Вы что, ребята, работаете на ЦРУ или что-то в этом духе? Что за тайны? И почему не сказать мне об этом раньше, каким бы там «это» ни оказалось?

— Я знал, что Хоу займет целый день, и решил, что лучше подождать до конца сегодняшнего заседания, — ответил Фернандес. — А сейчас я говорю об этом, потому что, если получу эту информацию завтра утром, вероятно, буду просить отложить заседание еще до того, как вам придется допрашивать очередного свидетеля. — Он опять взглянул на Грина и кивнул.

Пэриш почувствовала облегчение. По крайней мере речь идет не о каком-то сделанном Брэйсом признании. Паниковать пока не стоит.