Сабля Чингизидов - Арсений Ахтырцев Страница 68

— Але. Это кто? — спросили на другом конце недовольным голосом розумовского начальника.

— Телефонные хулиганы из Швеции.

На другом конце помолчали.

— Что, саблю нашел?

— Нет, кое-что получше. Я знаю, кто совершил налет на Лиденхольм.

— Да? И кто же?

— Это Шургин. Я его разгрузку узнал.

— Да ты что? Жека Шургин? Ты уверен? — поразился Суровцев.

— Уверен, говорю же, разгрузку узнал.

— Отлично, молодец. А других не узнал?

— Нет, хватит с тебя Шургина, — усмехнулся Розум.

— А чего сразу не позвонил?

— Да только сейчас ночью вспомнил.

— Ладно, отдыхай. Спасибо за звонок.

Розум в изнеможении откинулся на кровать. Теперь наконец можно поспать. Афган отпустил, и он спокойно проспал до самого утра.

Утром в восемь тридцать должны были подъехать адвокат и нотариус, поэтому встали после семи и в восемь уже позавтракали. Первыми приехали полицейские, привезли саблю. Она была в футляре. Как для музыкального инструмента. Такие футляры Розум уже видел у профессора Разуваева.

«Панин привез из Брюсселя», — догадался Алексей.

Панин все утро с графиней что-то обсуждали. Какие-то цены на недвижимость. Розум не вникал, тем более они то и дело, забывая про гостей, переходили на французский. Когда уже приехали юристы, Панин подошел к Розуму и взял его под руку.

— Алексей, я с вами должен поговорить. Я вижу, вам наша сделка не совсем по душе, и, кажется, понимаю причину. Вот, почитайте документ, который я приготовил, он должен поднять ваше настроение.

Розум открыл папку. Это было приложение к договору о передаче сабли Панину. Приложение содержало обязательство нового владельца предоставлять раритет для экспонирования в Эрмитаже минимум на четыре месяца в году. Данное обязательство было бессрочным и оставалось в силе при передаче/продаже сабли другому владельцу. Копия приложения после подписания договора отправлялась в Эрмитаж. Многочисленные юридические и финансовые детали Розум читать не стал.

— Вы что же, будете каждый год ее Эрмитажу отдавать? — недоуменно спросил Розум.

— Если они окажут мне такую честь, — улыбнулся Панин. — Сразу видно, господин Розум, что вы не коллекционер.

— Мне это недавно уже говорили.

— Правильно говорили. Ничто не доставляет такого удовольствия истинному коллекционеру, как демонстрация его коллекции, тем более в таком музее, как Эрмитаж. Ну что, подполковник, мир? А то вы на меня все утро волком смотрите. Даже Лена уже волноваться стала.

— Да нет, что вы, — смутился Розум. — Я просто думал, что сабля эта для России потеряна.

— Она была бы потеряна, если б вашим коллегам ее вчера удалось у нас забрать. Вот тогда она была бы точно потеряна. А так она нашлась и для вас, и для меня, и для России. Пошли, нам еще с Леной документы подписывать. Вон их сколько наши крючкотворы наготовили.

После того как все бумаги были подписаны и заверены и счет компании «ISP Ltd.» окончательно переоформлен на имя Усольцевой, Панин торжественно открыл футляр и достал саблю. Алмаз в торце рукояти показался присутствующим огромным. Он имел симметричную, слегка овальную форму. Края камня были покрыты черноватым налетом, вероятно, в результате окисления серебра рукояти, но центральные его грани светились чистым голубоватым светом, будто подсвеченные изнутри. Все присутствующие подошли поближе посмотреть на этот роскошный подарок природы. Даже бесстрастные полицейские проявили интерес. Александра сделала знак, и в зал внесли бокалы шампанского.

— Давайте обмоем, — тут графиня вопросительно посмотрела на Панина, тот утвердительно кивнул, — обмоем возвращение Архипова наследства в каратаевскую семью, — уверенно закончила графиня.

И повторила по-шведски. Шведы с энтузиазмом закивали головами. Панин продолжал держать саблю камнем к зрителям, и сверкающий алмаз отражался в бокалах на большом серебряном подносе, отсвечивая сотнями ярких вспышек света на стенах зала.

— Красиво как, — вздохнула Лена. — Спасибо вам, Александра, и всей вашей семье за то, что сохранили для всех нас эту красоту.

— Ну, посмотрели, и хватит, пора и честь знать, — ухмыльнулся Панин и аккуратно уложил саблю обратно в футляр.

Брюссель, декабрь, 2005 г.

Прием по случаю бракосочетания баронессы Эмилии фон Ройбах и Аркадия Половцева начался в восемь часов промозглого декабрьского вечера в большом бальном зале брюссельского отеля «Краун Плаза». В углу зала струнный квартет тихо играл классическую музыку. Невеста с женихом обходили гостей. Было больше двухсот человек, и гости с бокалами в руках разбились на группы. От голосов гостей, занятых светской беседой, в зале стоял ровный гул. Розум с Леной вошли в зал из коридора и зажмурились от яркого света многочисленных люстр, свисавших с потолка зала. Привыкнув к свету, они огляделись. Сразу несколько человек в одной из групп приветственно замахали им руками.

— Пошли, вон русская сборная. — Розум легонько подтолкнул еще не привыкшую к свету Елену в нужном направлении.

В центре внимания русской группы был генерал Арсанов. Родственникам удалось убедить генерала одеться в штатское, только пообещав персональный фрак от Армани, и сейчас высокая и грузная фигура генерала в роскошном фраке возвышалась над менее крупными соотечественниками. Розум тоже в первый раз в своей жизни надел фрак и ужасно комплексовал по этому поводу.

— А вот еще один мученик этикета, — представил генерал Розума. — Ну что, брат, и тебя засунули в эту перчатку? Ты тоже скоро взвоешь. Мне этот фрак как корове седло, и сесть здесь негде.

— Так специально делают, Роман Платонович, чтобы гости не задерживались, — засмеялся Розум. — А фрак вы напрасно ругаете, вам идет. Вы в нем как сенатор США смотритесь.

— Мне как сенатор США не надо. Я бы прекрасно смотрелся как русский генерал, да вот эти не дали. — Арсанов кивнул на невестку с сыном.

— Папа, прекратите ваш солдатский юмор, — вмешалась Лидия — давайте, Алексей, я вас представлю, а то мы тут уже все перезнакомились. Это Леня и Павел, ребята из посольства, с Аркадием работают.

Ребята из посольства крепко пожали руку Розуму.

— А это, должно быть, Катя? — Розум повернулся к миловидной блондинке.

— Точно, а как вы меня узнали, товарищ подполковник? — Глаза Кати Краснофлотской искрились весельем.

— А мне Эмилия вас описала. Самая веселая гостья будет Катя. Вы самая веселая. Как там Гонтарь поживает? Еще не уволился?

— А вы что, переманить захотели?

— Я бы его взял.

— Э-э нет, Гонтаря я вам не отдам. Хватит того, что вы у меня Эмилию из-под носа увели. Какая продавщица была. — Катя закатила глаза. — Мне хотя бы пяток таких, я бы три плана делала.