Глаз Эвы - Карин Фоссум Страница 68

— И что же?

— И на Майю Дурбан, и на Эгиля Эйнарссона. Дело в том, что эксперты провели ряд исследований. И они пришли к выводу, который вам вряд ли понравится.

— Ну скажите же мне, наконец!

— Майя Дурбан была задушена — убийца положил ей на лицо подушку.

— Ну да, я же говорила. Я сидела там и смотрела.

— Но сначала они совокуплялись. И этот факт дает нам кое-какие физические возможности для идентификации преступника. И дело в том, — тут он вздохнул, — что этот убийца и Эйнарссон — разные люди.

Эва сидела, не в силах отвести от него взгляда. На лице ее не отразилось ничего. Потом она улыбнулась.

— Это значит, Эва, — продолжал он, — что вы убили не того.

Она решительно покачала головой и развела руками, она все еще улыбалась, но улыбка словно застыла на ее лице.

— Простите меня, но в том, что касается машины, я совершенно уверена. У нас была такая — у Юстейна и у меня.

— Ради бога, забудьте вы про эту машину! Возможно, вы правы относительно машины. Но в таком случае в ней сидел не Эйнарссон.

И тут она засомневалась.

— Но он же никогда ее никому не одалживал, — медленно проговорила она.

— Он мог сделать исключение. Или же кто-то взял ее без спроса.

— Не может быть!

— Что вы видели, собственно говоря? Вы подсматривали через узенькую щелочку в двери. В комнате был полумрак. И разве вы не сидели, закрыв лицо руками, большую часть всего этого времени?

— Я хочу, чтобы вы ушли, — всхлипнула она.

— Мне очень жаль, — сказал он без всякого выражения.

— Когда вы узнали об этом?

— Довольно давно.

— Выясните, где мой папа!

— Они наверняка уже едут. Постарайтесь немного отдохнуть, вам это понадобится.

Он стоял посреди камеры, больше всего ему хотелось убежать сейчас же, но он совладал с собой.

— Преступление от этого не перестает быть преступлением, — произнес он.

— Да!

— Для суда имеет значение только то, что вы думали, что это он.

— Нет! Я хочу, чтобы вы ошиблись!

— Такое случается. Но не в этот раз.

Она долго сидела, спрятав лицо в ладонях, а потом посмотрела на него.

— Однажды, когда нам было по тринадцать лет…

— Да? — Сейер ждал.

— Как вам кажется, можно ли умереть от страха?

Он пожал плечами.

— Мне кажется, можно. Но только если человек стар и у него больное сердце. А почему вы спрашиваете?

— Да так, просто.

Они немного помолчали. Она провела рукой по лбу и взглянула на запястье. Но тут же вспомнила, что у нее забрали часы.

— Но если это был не Эйнарссон, то кто же тогда?

— Именно это я и собираюсь выяснить. Возможно, это кто-то, с кем Эйнарссон общался.

— Выясните, где мой отец.

— Непременно.

Он пошел к двери, открыл ее и обернулся.

— Не надо так болезненно реагировать на то, что в дверях тут есть окошечки и что мы смотрим на вас через них. Это для того, чтобы удостовериться, что с вами все в порядке. А не для того, чтобы подглядывать.

— Но у меня такое чувство…

— Натяните на голову одеяло. Постарайтесь запомнить, что здесь вы одна из многих. Не такая особенная, какой вы кажетесь самой себе. Ведь интересной личностью вы становитесь за пределами этого здания, не так ли?

— Умеете вы убеждать.

— Увидимся.

Он закрыл за собой дверь и запер ее.