Простые вещи, или Причинение справедливости - Павел Шмелев Страница 67

Вилла в Испании, лофт в Москве, полресторана в Турции (успел переписать на нерезидента России), несколько земельных участков в Излучинской области, автомобили, яхта и прочая мелочевка были недоказуемо зарегистрированы на других людей — эти активы никак нельзя связать с ним, с Нестерюком. Уже пробовали, копали. И кое-какие счета имеются, а как же? Но — тоже в надежных местах. Интересно, зачем эта курва Шелест пустила сюда эту тварь?

Наконец, министр, натянуто улыбнувшись, обратился своему пресс-секретарю.

— У нас тут что, пресс-конференция или какая-то разборка? Вы контролируете ситуацию?

Белая, как мел, Шелест схватила хлыстик микрофона, и, пачкая помадой поролоновый амбушюр, севшим голосом начала лепетать что-то про технический перерыв. Ее никто не слушал. Фотографы оживились и, щелкая затворами, запечатлевали в разных ракурсах участников неожиданного скандала. Марат удовлетворенно кивнул и, черкнув что-то в блокноте, вновь обратился к Нестерюку.

— Господин министр, у меня еще вопросы. Каков средний размер коррупционной мзды по государственным торгам, проводимым вашим министерством? Состоите ли вы в договорных отношениях с членами правительства и депутатами губернской думы в части распределения доходов либо действуете в одиночку?

— Из каких же источников вы черпаете такие сведения, эээ… уважаемый? — Нестерюк, наливаясь яростью, наконец, справился с гулким сердцебиением. — Кто вообще вас прислал сюда?

И тут произошло неожиданное. Юрьев демонстративно щелкнул авторучкой, захлопнул блокнот и, тщательно выговаривая слова, произнес:

— Я полагал, что пришел на пресс-конференцию, а не на диспут. Вы, господин министр, должны знать, что закон позволяет мне не называть источника сведений. Однако ответить на мои вопросы — ваша обязанность, а не каприз или прихоть. Спасибо за развернутые ответы по существу. Всего хорошего.

А затем повернулся и вышел из зала, сопровождаемый доброй половиной возбужденных журналистов.

***

Должность пресс-секретаря — что бочка с порохом, можно подорваться от любой случайной искры. Вот в прошлом году Светка Трубицина, которая в мэрии заведовала связями с общественностью, накануне Дня защитника Отечества разослала по электронной почте дружественным (и не только, как выяснилось позже) региональным руководителям поздравления от имени мэра. Ну, поздравления и поздравления — патриотический и задорный текст с мужественными прилагательными. Текст сопровождался красочной картинкой в обрамлении георгиевской ленты. На картинке — самолет. «Струбцина», прозванная так коллегами за жесткость характера, склонность к молоденьким девушкам и не по-женски сильные руки, в треклятых марках летающих машин разбиралась слабо. Да что там — совсем не разбиралась. Картинку подбирал прыщавый грустный ассистент, в армии никогда не служивший по причине левостороннего плоскостопия и, для верности, правосторонней паховой грыжи. И таки подобрал!

Начальник Излучинского высшего военного авиационного училища Герой России генерал-майор Рябушенко лишь в конце дня добрался до второстепенной электронной почты и не мог скрыть изумления. Под фотографией, запечатлевшей истребитель пятого поколения Lockheed Martin F-35 Lightning II легкомысленным курсивом была начертана подпись: «Коллектив мэрии городского округа Излучинск». На фюзеляже смертоносной машины красовалась эмблема ВВС США. «Спасибо, родные, что не Турции», — подумал Рябушенко и приказал дежурному соединить его с… председателем Совета ветеранов области. Генерал помнил, как мэр отказал ему в пустяковой просьбе о предоставлении одного из пустующих городских общежитий для размещения преподавателей. Струбцину попёрли сразу, а «плоскостопика» забрали только через месяц, когда началась призывная компания.

Через пять долгих и мучительных часов благополучно уволенная Лиза Шелест уже дома доверительно беседовала с почти пустой бутылкой Martell VS, размазывая тушь от Steven Klein по щекам.

— А ведь я к нему со всей душой, понимаешь? Даже чувства были! Никому нельзя доверять, никому. Вся карьера прахом! И зачем я сделала тот аборт? Сейчас бы уж в школу ходил… Или ходила?

Масляно поблескивающий коньяк глубокомысленно промолчал. А что он мог ответить?