Перо динозавра - Сиссель-Йо Газан Страница 65

В дверь постучали. Это был Хенрик. Стен встал, когда тот вошел в кабинет.

— Мы как раз закончили, — сказал Стен, поздоровавшись с Хенриком. По дороге к выходу он остановился. — Успехов в поисках истины, — сказал он, покачав головой.

Когда он ушел, Сёрен уронил голову на руки и замер за своим письменным столом.

— Можно узнать, что здесь происходит? — спросил Хенрик. Он стоял скрестив руки и выглядел молодцевато.

— У меня нет больше сил, — пробормотал Сёрен, уткнувшись носом в коврик на столе.

Сёрен с Хенриком отъехали от полицейского участка, повернули направо и поехали по Фредерикссундсвай.

— Почему мы едем не по Борупс Алле? Нам разве не в район Вестербро?

— Сначала нужно кое-что проверить, — ответил Сёрен. — Йоханнес Тройборг ведь не единственный, кто исчез. Эрик Тюбьерг не отвечает ни на телефонные звонки, ни на письма, ни на ту вежливую записку, которую я собственноручно положил на его письменный стол. Но он живет на Могевай, двадцать шесть, так что, я думаю, мы заскочим туда по дороге.

Они снова замолчали.

Сёрен и Хенрик начали дружить еще в полицейской академии, но вдруг, внезапно, на коротком отрезке между Беллахой и Могевай, Сёрен осознал, что сейчас сказать, что они друзья, было бы неправдой. Обычно, когда они ехали куда-то вместе, Хенрик всегда сидел на пассажирском сиденье и жаловался, что семья сводит его с ума. Или рассказывал анекдоты о своем мотоцикле и о том, где он в последнее время на нем бывал. Или молол какую-то ерунду о женщинах, футболе или о том, что теперь, черт побери, ему нужно пойти на курсы английского, потому что его чертовы спиногрызы отлично говорят по-английски и начали издеваться над его произношением. Поворачивая на Могевай и проскальзывая на пустое парковочное место перед домом двадцать шесть, Сёрен понял вдруг, как давно это словоизвержение прекратилось.

Сёрен оставил ключ в зажигании. Он никогда не рассказывал Хенрику о том, что случилось. Вдруг тому захотелось бы об этом поговорить? Сёрен не смог бы вынести такого разговора, поэтому предпочел ничего не рассказывать Хенрику. Да и вообще никому. Он был наедине со своей тоской, она инкапсулировалась и сидела в нем как осколок кривого зеркала.

— Черт, как же у меня болит голова! — воскликнул вдруг Хенрик, нетерпеливо болтая ногой.

— Ты что, гулял вчера, что ли? — спросил Сёрен.

— Да, я встречался кое с кем, — ответил тот вдруг неуверенно, как будто проговорился. — Ну, выпили по паре пива, и все такое.

— С Алланом, что ли? — спросил Сёрен. Аллан был их общим другом и коллегой.

Хенрик вдруг глупо рассмеялся:

— Нет, это… да ну, черт с ним. Я влез в какое-то дерьмо, в общем. Расскажу как-нибудь в другой раз.

Сёрен продолжал сидеть, держась за руль.

— Ну что? — вопросительно сказал Хенрик. — Идем искать этого Тюбьерга? Или что?

Сёрен его не слушал.

— Я знаю, почему ты стал таким таинственным, — сказал Сёрен. — Извини, пожалуйста.

— Хм, что ты такое несешь? — переспросил Хенрик.

Сёрену вдруг стало тяжело подбирать слова, и он посмотрел на свои руки.

— Просто извини. Я знаю, что невозможно дружить с тем, кто не платит той же монетой, — он не знал, что еще сказать. Хенрик рассматривал его какое-то время, Сёрен чувствовал его взгляд на своей щеке.

— Можно мы в другой раз об этом поговорим? — спросил наконец Хенрик. — Я очень измотан сегодня. Мягко говоря. Так что давай, пошли.

Хенрик открыл дверцу, вылез из машины и пошел к табличке с именами и звонками. Сёрен следил за ним через стекло и чувствовал, как в груди разрастается отвратительное беспокойство.

— Его фамилии здесь нет, — сказал Хенрик, когда Сёрен подошел к нему. — Никакого Эрика Тюбьерга. Ты уверен, что это номер двадцать шесть?

Сёрен стал рядом с Хенриком, и они одновременно заметили, что кто-то наклеил новую белую табличку с фамилией жильца на пятом этаже поверх прежней. На белой табличке было написано «К. Линдберг». Сёрен подцепил уголок, потянул табличку в сторону — и да, действительно, под ней оказалась фамилия «Тюбьерг».

Сёрен еще не успел понять, что он думает по этому поводу, но Хенрик уже утопил кнопку звонка. Они оба выпрямились и стали ждать, когда им откроют.

— Он наверняка на работе, — сказал Хенрик, взглянув на часы.

В ту же минуту к подъезду подошел мужчина с двумя пакетами, полными продуктов из супермаркета. Хенрик и Сёрен подумали об одном и том же, мужчина посмотрел на них вопросительным взглядом.

— Вы меня ждете? Вы из инкассо, что ли?

— Вы Линдберг?

— Да. Карстен Линдберг. А в чем дело?

— Мы из полиции, — сказал Хенрик, показывая удостоверение.

— Что-то случилось? — испуганно спросил мужчина, ставя пакеты на землю.

— Нет, — мягко ответил Сёрен. — Это не имеет никакого отношения к вам лично или членам вашей семьи.

Карстен Линдберг выдохнул с облегчением:

— Чем я тогда могу вам помочь?

— Вы живете в этом подъезде?

— Да, пятый этаж, квартира налево. Я снял ее на год, до следующего лета.

— У Эрика Тюбьерга?

— Да, — удивленно ответил мужчина.

— Вы знаете, где живет Эрик Тюбьерг, пока вы снимаете его квартиру?

— Да, знаю, — без промедления ответил он. — По крайней мере приблизительно. Где-то в окрестностях Лос-Анджелеса. Он палеонтолог или что-то вроде того, занимается птицами и сейчас преподает в Калифорнийском университете, в течение двух семестров.

Сёрен делал все, чтобы скрыть удивление:

— Как вы вышли на Тюбьерга?

— Он повесил объявление в Институте Эрстеда. Я биохимик. Искал квартиру и случайно наткнулся на его объявление на доске. А в чем дело?

— Мы ищем Эрика Тюбьерга, — отрывисто ответил Сёрен. — Вы сняли квартиру пустой?

— Нет, она частично обставлена. Он забрал все свои личные вещи, но большая часть мебели осталась в квартире. Меня это полностью устраивает, для меня эта квартира — только временное решение.

— У вас есть его адрес в Калифорнии?

— Нет. У меня есть адрес его электронной почты, но это почта Копенгагенского университета. Вообще говоря, он чуть с ума меня не свел несколько месяцев назад. Я потому и подумал, что вы из инкассо, — он криво улыбнулся. — Все началось с того, что меня завалили письмами о задолженностях, потом отключили и электричество, и телефон. Я две недели пытался как-то найти Эрика, но он не отзывался. Я ужасно на него злился. Спустя две недели он все-таки ответил и объяснил, что ездил на раскопки. Правда, очень глупо все получилось. Мы договаривались, что я перевожу деньги на его счет и он оплачивает коммунальные расходы. Я ни слова от него не слышал после того, как он уехал, но был уверен, что он разобрался с платежами, поэтому почти не думал об этом. Во всяком случае, я уж никак не представлял, что он просто перестанет платить по счетам. В итоге я убедил его временно перевести счета на мое имя, это было в тысячу раз проще для нас обоих. Он может дальше заниматься своими костями и раскопками, а у меня включится свет в холодильнике и заработает телефон. Он попросил сохранять все письма, которые ему приходят, и я так и делаю. Честно говоря, часть этих писем выглядит довольно тревожно, и я писал ему об этом, но он никак не отреагировал. Что я могу поделать? Я его квартиросъемщик, а не его мама, правда? Недавно вот пришло еще одно письмо из инкассо, — сказал он и тут же виновато взглянул на полицейских. — Мне не очень-то удобно об этом рассказывать, это все-таки личное дело, но что поделаешь. Вы хотите забрать письма?