Край чудес - Ольга Птицева Страница 64

Жека выслушал его, лениво покачиваясь в дверном проеме.

– Короче, бородатый, – перебил он Тараса. – Назад ты не пройдешь. Я считаю до трех. А на четыре вперед тоже дорожка закончится, понял?

Нож описал восьмерку, пальцы Жеки побелели. Тарас отступил еще на один шаг. А Жека начал считать, так же отрешенно, как стоял тут и смотрел перед собой, поигрывая ножичком.

Тарас развернулся и пошел вдоль по коридору. Жека досчитал до трех и заткнулся. Но взгляд его, тяжелый и пристальный, Тарас продолжал чувствовать между лопатками. И под левой от него отяжелело, зашлось горячим жжением.

– Ничего, – беззвучно ругался Тарас, из чистого упорства не давая себе перейти на позорный бег. – Два корпуса соединены подвалом. Я читал. Я знаю. Вернусь так. А внизу спасателей вызову. И этот ножик засуну в жопу Микки-Маусу. В рот тебе засуну, понял?

Жека не отвечал. Может, он уже свалил обратно к Маге с Южиным и они теперь ржут над перепуганным Тарасом. Может, он вернулся в темноту этажа, где на полу лежит избитая Кира с носком во рту, чтобы не кричала. А может, Жека продолжает стоять, ожидая, что Тарас все-таки наберется смелости и вернется. Но смелости в Тарасе не осталось.

Коридор длился восемьдесят два шага. Тарас считал их, делая каждый чуть шире предыдущего. Быстрее. Еще быстрее. Промежуток между двумя корпусами закончился, и слабый свет, что пробивался через фанерные доски, иссяк. Глаза не успели к нему привыкнуть, Тарас нырнул в темноту этажа, и стало спокойнее. Свет подталкивал к осознанию: все, что с ними случилось, – правда. Да, и это тоже. Абсолютно все. И как жить с этим, надо будет решать. Но не сейчас. Пока можно пробираться впотьмах, переступая через горы побитого кирпича и поваленные плиты, перепрыгивать щели в полу, обходить стороной погнутые железки. В этой опасности таился странный покой. Может, он и привлекал Магу с ее разношерстной свитой?

Ноги сами несли Тараса по открытой галерее, занимавшей, кажется, весь этаж бокового корпуса. Потолок уходил вверх, бетонные колонны поддерживали его, но сверху все равно капало и струилось – пока не обвал, но уже протечка. Тарас задрал голову, чтобы рассмотреть получше. По потолку шла глубокая трещина. Одна сторона плиты наклонилась, от другой отвалился приличный кусок. Теперь его осколки были раскиданы по полу – споткнешься о такой и точно заработаешь перелом. От осколка плиты расходились темные подтеки, по ним разросся мох. В галерее было влажно, но тепло.

Тарас отыскал в рюкзаке запасной фонарик, включил его. Прямо под ногами пол обрывался. Тарас застыл на краю углубления, похожего то ли на большую ванну, то ли на одноместный бассейн, и картинка сложилась.

Не галерея, а зал физиотерапии. Массаж, солевые ванны, душ Шарко. По углам кадки с фикусами. Старушки в резиновых тапочках ждут очереди на прогревание, а колени у них распухли и болят.

В дальнем углу что-то всхлипнуло и расплескалось. Тарас сжал в пальцах фонарик. Живот у него полоснуло холодом, таким же ощутимым, как от прикосновения ножа. Обернись – кричало в нем. Не оборачивайся – вопило еще сильнее. Обернись. Нет, не оборачивайся, пожалуйста.

Плеск повторился. Еще громче. Еще настойчивее. Будто ладонью с размаху ударили по воде. И брызги во все стороны.

Не смотри – задавленно прошептало в Тарасе, и он решил не смотреть. Никаких резких движений, фонарик в пол, лучше выключить, но это страшно, вдруг из темноты бросится? Обязательно бросится, так что не выключай. Голову вжать в плечи, живот втянуть и боком. Один шаг. Другой. Приставным, кажется. Крабиком. Вот крабиком и иди. Тихо-тихо.

– Бородатенький, – позвали его из темноты. – Я тебя вижу!

Голос женский, дрожит не сильно, скорее от волнения, чем от холода.

– Это же ты, да? Иди сюда!

Тарас сглотнул, поднял фонарик и направил его на дальний бассейн. Луч уперся в голую спину. Тощая, все позвонки наружу. Мурашки здоровенные. А над левой лопаткой воспаленный прыщик, даже головка уже белая. От этого прыщика Тарасу стало совсем нехорошо, но отвернуться он не смог. Та, что сидела в бассейне, повела мокрым плечом, к нему прилипли волосы. Обернулась и глянула на Тараса.

Катька.

Воздух сам вырвался из груди. Тарас закашлялся.

– Простыл? – заботливо спросила Катька и снова ударила ладонью по воде. – Тут холодно с непривычки.

И погрузилась в воду по шею.

– Кать, – жалобно позвал Тарас. – Ты чего там?

– Сижу, – откликнулась она.

Смотреть на нее было холодно. Тарас поежился.

– Вылезай, а? – Других слов он не нашел.

– Давай лучше ты ко мне, – хохотнула Катька, оттолкнулась от края, перевернулась в воде и уставилась на Тараса.

Натекло с крыши – понял он. Шел дождь. И еще шел. Лето было дождливое, вот и набралось на целую лечебную ванну. Там небось сток и не подключен был. А эта дура решила туда залезть. Обдолбанная, наверное. Или просто чумная. Надо было уйти. Развернуться, высветить себе дорогу между бассейнами, выбраться из галереи на лестницу – и вниз. Пока Кира совсем не потерялась одна. Но уйти Тарас не мог. Один раз он уже не вмешался. Решил, что это не его дело. И Костик полетел с Края. Эту дуру он точно должен вытащить.

– Вставай, – сказал он строго, как маленькой. – Вставай немедленно.

Катя улыбнулась ему так широко, что на впалых щеках появились ямочки. Потом чуть приподнялась из воды. Луч фонарика осветил ее от ключиц до груди с темными острыми сосками. Голое тело давно уже не приводило Тараса в шок и трепет. Он снимал обнаженку так же легко, как предметы и интерьер. Но ржавая вода, медленно стекающая с тощего тела Катьки, его заворожила. Даже во рту пересохло. Это нужно было снимать. Подсветить со спины, мягко-мягко, чтобы никаких теней, только слабые блики. И пусть она просто смотрит – прямо и спокойно, а темные капли текут в ложбинке, от ключиц и вниз.

– Вы-ле-зай, – отчеканил Тарас так отстраненно, что спалился.

Катька бултыхнулась в воду и рассмеялась. Вода разошлась ленивыми волнами. Слишком плотными для дождевой. Пока Тарас пялился, пытаясь придумать объяснение неспешности колебания, Катька перестала смеяться, ушла под воду до подбородка.

– Я же тебя просила, – сказала она тихо. – Еще там, на этаже. Просила согреть меня. Ты не согрел. А теперь поздно.

Вдумываться в смысл ее неразборчивого бормотания Тарас не стал. Отложил фонарик в сторону, присел на корточки у бассейна и протянул руку.

– Кать, у тебя воспаление легких будет. Вылезай.

Она подалась назад, уперлась спиной в противоположный бортик.

– Хочешь, расскажу, как я тут очутилась?

Тарас не хотел. Он тянулся к ней пальцами. Нащупать, схватить, подтащить к себе и волоком перекинуть через край бассейна. И пусть лежит, мокрая и голая, обсыхает. А он пойдет искать Киру. Но Катька держалась на расстоянии, лениво перебирая в воде ногами, вытаскивая наружу то одну, то другую. Ноги были стройными и гладкими. Удивительно стройными и гладкими для такой, как Катька.