Пособник - Иэн Бэнкс Страница 63

Энди бросает вниз рюкзак, затем нагибается и берет человека под мышки, стараясь его поднять.

— Помоги, — шипит он.

Мы приподнимаем тело и прислоняем спиной к каменной надстройке шахты, его голова падает на грудь. На камнях остаются небольшие пятна крови. Энди обхватывает ноги мужика за икры и поднимает его, я подлезаю снизу и выталкиваю тело вверх, его голова ложится на каменную надстройку под решеткой. Мы вдвоем тужимся, и наконец там же оказываются и плечи мужчины; Энди, кряхтя, изо всех сил толкает его вперед, ноги Энди скользят по земле и старым листьям, руки мертвеца болтаются. Я тоже, сколько хватает сил, толкаю тело. Брюки мужчины цепляются за камень и снова начинают сползать вниз, потом сук, поддерживавший решетку, соскальзывает, и решетка падает, ударяя мертвеца по груди.

— Черт, — выдыхает Энди.

Мы снова с трудом поднимаем решетку и расклиниваем ее. Голова мужчины висит над стволом шахты. Мы толкаем его за ноги, но они сгибаются в коленках, поэтому нам приходится поднимать их высоко над нашими головами и толкать — так они не сгибаются, его брюки, зацепившись за каменное ребро, скручиваются, руки перекидываются и ложатся на противоположный край надстройки, и тут толкать его становится легче. Он выскальзывает из наших рук и летит вниз, тело его ударяется о стенки. Его брюки снова завернулись вокруг колен, они цепляются за ботинки и исчезают за кромкой надстройки, в последний момент задевая решетку. Сук выскальзывает, и решетка захлопывается. Сук падает в шахту вслед за телом.

Мы стоим там секунду, другую. Потом слышим — если только это не наше воображение — слабый удар. Энди внезапно приходит в движение, забирается на каменную надстройку и смотрит сквозь прутья решетки вниз, в темноту.

— Ты его видишь? — спрашиваю я.

Энди качает головой.

— Но все равно надо набросать сверху веток, — говорит он.

Мы находим другой сук и подпираем им решетку, следующие полчаса собираем поблизости упавшие ветки и коряги, сваливаем их в кучу, потом бросаем в вентиляционную шахту; обламываем с деревьев и кустов засохшие ветки, волочем их, обрываем зеленые; собираем охапки сухих листьев и их тоже бросаем вниз, в шахту; все, что попадается под руку, идет под решетку и вниз. Что там внизу — мы по-прежнему не видим.

В конце концов большая разлапистая ветка с массой листьев, чуть ли не целый куст, застревает всего лишь в нескольких метрах от входа, и тогда мы останавливаемся — запыхавшиеся, в поту, дрожащие от напряжения и шока, который дает о себе знать только теперь, с запозданием. Мы опускаем решетку на место и бросаем в темноту шахты последний сук, он падает на застрявшие ветки. Мы сидим на сухих листьях у каменного ограждения шахты, прислонившись к нему спинами.

— Ну, ты как, в порядке? — спрашиваю я Энди спустя какое-то время.

Он кивает. Я протягиваю руку и пытаюсь дотронуться до него, но он уклоняется.

Мы продолжаем сидеть так еще несколько минут, но я постоянно оглядываюсь, наконец меня охватывает страх — а вдруг тот мужчина не умер или превратился в зомби и сейчас лезет к нам, наверх, чтобы поднять решетку и полуистлевшими руками схватить нас за волосы. Я поднимаюсь и встаю напротив Энди. Мои ноги все еще как ватные, а во рту совсем пересохло.

Энди тоже встает.

— Искупаемся, — говорит он.

— Что?

— Идем… — Энди проглатывает слюну. — Идем искупаемся. На озеро, на речку. — Он бросает взгляд на каменную надстройку.

— А что, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал бодро и беззаботно, — искупаемся. — Я смотрю на свои руки, они все грязные и исцарапанные. Кое-где пятна крови. Руки все еще дрожат. — Отличная мысль.

Мы выбираемся из зарослей на яркий дневной свет.

Меня охватывает целая буря эмоций — надежда, радость, непонимание и страх; но это продолжается недолго, наверное, минуты три-четыре, пока они не могут найти тело на дне шахты.

Мы пришли сюда через сад и лес, по той горе, на которой бог знает сколько лет назад лежали мы с Энди, нежась на солнышке, потом по крошечной долине, потом вверх через кустарник и мертвые коричневатые листья папоротника к деревьям на вершине холма. С запада дул влажный ветер, стряхивая капли с высоких голых деревьев и унося прочь гул автомагистрали.

Нас здесь человек двадцать, включая полдюжины констеблей, которые несут снаряжение. Я все еще прикован к сержанту Флавелю. Я наивно полагал, что они проведут небольшую секретную операцию, дабы поймать Энди, пришедшего на собственные похороны; я воображал, что полицейские будут красться через подлесок, переговариваясь вполголоса по рациям, и постепенно замкнут круг. А мы пришли сюда целой толпой, продираясь через подлесок к мертвому телу.

Вот только никакого тела здесь нет. Я говорю им, что на дне вентиляционной шахты спрятан труп, и они мне верят. Они долго прокладывают проход к шахте — отпиливают ветки рододендронов, срывают лапы ежевики и других кустов, потом без особого труда поднимают решетку на надстройке, и один из полицейских помоложе, в комбинезоне и каске, обвязывает себя веревкой — настоящей альпинистской веревкой, которую они вытащили из багажника рейнджровера, — и спускается в темноту.

Макданн переговаривается с ним по рации. Из нее раздается треск.

— Много веток, — говорит полицейский на другом конце веревки. Затем: — Опускайте на дно.

Наверху стрекочет вертолет. Я спрашиваю себя, где сейчас может быть Энди, но тут слышу голос парня из шахты:

— Здесь ничего нет.

Что?

— Просто куча мусора и веток, — говорит полицейский.

Макданн никак не реагирует; зато реагирую я, вперяюсь в рацию. Что это он там несет? У меня голова идет кругом. Но ведь это же было. Я все помню. Я с тех самых пор жил с этим, с тех самых пор оно все время было рядом со мной. Я знаю, это было! Мне кажется, что деревья поплыли куда-то. Если бы я не был пристегнут к сержанту, наверно, свалился бы на землю. (И я помню, как тот тип говорил, прекрасно помню его голос, вновь слышу, как он говорит: «Я — полицейский!»)

Некоторые из копов, стоящих вокруг шахты, обмениваются многозначительными взглядами.

— Постойте-ка, — говорит коп в тоннеле.

Мое сердце екает. Что он там нашел? Я даже не знаю, хочу ли я, чтобы он нашел его… это… или нет.

— Тут рюкзак, — говорит голос в рации. — Большой рюкзак, коричневый… похоже, полный. Довольно старый.

— И больше ничего? — спрашивает Макданн.

— Только ветки… концов тоннеля ни в одном направлении не видно. Пятно света неподалеку… на востоке.

— Это еще одна шахта, — говорю я Макданну, — вон там. — И показываю.

— Вокруг поискать, сэр?

Макданн смотрит на начальника из Тейсайда, тот кивает.

— Да, — говорит Макданн, — если это безопасно.