Дорога - Кэтрин Джинкс Страница 63

— Я постою на входе, — сказала Дел. — Посмотри, нет ли там бензина, ладно?

— Да. Хорошо.

Запах бензина был таким сильным, что у Алека начала кружиться голова. Было похоже на то, будто одна из канистр протекла. Монгрелу запах явно не нравился; он повернул назад и выбежал из гаража после самого поверхностного осмотра. Пошарив рукой по твёрдому земляному полу, Алек сделал два открытия: что земля была немного влажной — влажной от бензина (он понюхал пальцы) — и что повсюду были разбросаны пустые канистры, словно осыпавшиеся лепестки роз.

— Боже, — сказал он. — Чёрт возьми.

— Что там? — Дел бросила через плечо озабоченный взгляд, оставаясь на своём посту у двери.

— Кто-то вылил весь бензин. На землю.

— Намеренно?

— Похоже на то.

Дел кашлянула.

— Это плохо, — через некоторое время сказала она.

Алек отступил назад, кашляя и думая о том, что ему теперь делать с ботинками. Наверняка подошвы пропитались бензином — не опасно ли будет в них ходить?

— Есть какой-нибудь признак присутствия ребёнка? — спросила Дел.

— Нет.

— Где же он может быть?

Алек пожал, плечами, с опаской осматривая ближайший курятник. После более пристального осмотра курятник показался ему похожим на собачью будку. Внутри что-то было, но там кишели насекомые.

— Может быть, он убежал, — предположил Алек. — Ты будешь смотреть там?

— У меня нет другого выбора, так?

В собачьей будке лежала ещё одна мёртвая собака. Полуразваленный курятник рядом с перечным деревом был пуст, если не считать обломков дерева и ржавых консервных банок. Фургон, который они осмотрели следующим, был необитаем, хотя он содержал некоторые признаки присутствия человека там была грязная кружка, открытый пакет песочного печенья, номер журнала «Ридерз Дайджест» с закладкой, оставленной между страницами. Обложка журнала была слегка потрёпанной, и повсюду пахло крепким табачным дымом.

Ещё там была фотография. Она оказалась очень старой — ей было не меньше пятидесяти лет — и изображала улыбавшуюся женщину в летнем платье.

Помедлив, Алек взял фотографию.

— На дороге был старик, — сказал он. — Там… Старик и женщина.

— Но не было ребёнка, — закончила Дел. Она заглядывала в ящики кухонной мебели, которые большей частью были пусты. — Здесь почти ничего нет. Сардины. Леденцы от кашля.

— Я заберу их в машину, — предложил Алек.

— Но где ребёнок? Мы не можем уехать без него.

Алек в замешательстве обернулся.

— Что ты хочешь этим сказать? — требовательно спросил он.

— Мы должны найти ребёнка, Алек.

— Нет, не должны.

— Да, должны.

Алек был напуган. Найти ребёнка? Здесь были тысячи гектаров пустыни, не говоря уже о сумасшедшем убийце. Как они могут отыскать маленького ребёнка?

— Может быть, ребёнка здесь давно нет, Дел, — заметил он. — Может быть, он убежал с кем-нибудь ещё. Может быть, его похитили. Что бы мы ни думали, сейчас он может находиться в чёртовом городе. Ради бога, не делай глупостей.

— Но…

— Мы должны вернуться назад, Дел! Мы сказали, что скоро вернёмся! Боже, мы опоздаем на несколько часов, особенно если нам придётся грузить машину продуктами!

Дел поразмыслила над его словами и была вынуждена признать, что он говорил разумные вещи. Но ей всё же не хотелось отказываться от поисков пропавшего ребёнка.

— Я поищу его, — сказала она, — пока вы займётесь машиной.

— Нет, Дел.

— Почему?

— Потому что нам нужен человек, который будет нас охранять, ради бога! — Алек терял терпение. Душный фургон, боль в висках, неприятное чувство в животе, слабый запах бензина, исходивший от его ботинок, — всё это плохо действовало на него. — Мы здесь как подсадные утки, дай нам передохнуть!

Дел вздохнула. Она провела рукой по своим жёстким, как проволока, седым волосам и ещё раз осмотрела фургон: висевшие занавески, раковина «Ламинекс», пепельницы, разрисованные настенные часы.

— Не могу в это поверить, — пробормотала она, качая головой. — Это мог быть мой дом… Я не могу в это поверить…

— Просто поверь, — кратко сказал Алек.

Затем, почувствовав неожиданный приступ тошноты, он выскочил за дверь, бегом спустился по ступенькам, и его вырвало на поросшую травой землю.

* * *

Кол не остановился в придорожной гостинице Коомбы, потому что перед ней стояло несколько мотоциклов. Не маленькие и аккуратные японские игрушки, а большие, переделанные, американские бастарды. Он пытался относиться с оптимизмом к подобным вещам, но иногда он чувствовал слишком большую усталость. Он не думал, что сумеет справиться с компанией байкеров. Только не перед посещением Элспет.

Он не мог позволить себе тратить энергию.

Дорога за Коомбой не отличалась разнообразием. Можно было заснуть за рулём, если не думать об осторожности. Кол никогда не забывал об этой опасности. Поскольку он так рано просыпался по утрам, то он имел склонность впадать в дремоту, если его разум был занят не полностью, — например, за игрой в крикет или за ожиданием Мойры в машине. Поэтому он достал очень жгучую мятную конфету из бардачка и энергично начал её жевать. Когда с конфетой было покончено, он включил радио. Но с приёмом уже возникали трудности, и звук всё чаще и чаще прерывался статическими помехами. Наконец ему пришлось выключить радио и поставить кассету в маленький проигрыватель. Несмотря на то что когда-то магнитофон переживал лучшие дни (почти все чёрные пластмассовые кнопки давно отвалились и аппарат со всех сторон был заклеен липкой лентой), он оставался крепким и надёжным. Он никогда не выплёвывал зажёванную коричневую ленту и не отказывался возвращать оказавшуюся внутри кассету. Напротив, магнитофон являлся самым послушным прибором всего грузовика, и он час за часом изливал прекрасную музыку, в то время как под капотом всегда что-то стучало и громыхало.

Кол наслаждался музыкой. Он обладал небольшой коллекцией классических произведений, которую он слушал снова и снова. В неё входили «Увертюра 1812 года» Чайковского, «Дэмбустерский марш», любимые арии из «Кармен», «Мессия» Генделя. На этот раз он выбрал «Девятую симфонию» Бетховена, чтобы она придала ему храбрости. Он был почти уверен в том, что эти поездки в Брокен-Хилл вытягивают из него жизнь. Медленно, но верно они уничтожают его. Он заставлял себя не размышлять о неприятных аспектах жизни, но иногда это было очень трудно, — особенно когда ты стареешь. Когда твои друзья болеют пневмонией, эмфиземой и остеопорозом. Когда твоя сестра деградирует на глазах — превращается в растение. Он знал, что однажды у него не останется сил, чтобы вернуться назад. Не сразу. Ему придётся где-нибудь переночевать, чтобы прийти в себя.