Тринадцатый апостол - Ричард и Рейчел Хеллер Страница 61

— Согласен, — пришел к тому же выводу Варфоломей. — И кто же спасет нас? Он слишком далеко зашел на этот раз, бросив вызов жрецам и фарисеям. Говорил я вам, надо идти праздновать в Галилею. Тамошние власти не оскорбились бы.

Миха пришел в ярость. Он продолжал прижимать ухо к щели, когда заговорил Иаков:

— Покуда он жив, мы пребудем в опасности. Вы все знаете, что это правда. Я скажу то, что никто из вас не отваживается сказать. Для всех нас лучше, чтобы он никогда не ожил.

Фома поднялся и по привычке широко развел руками, чтобы придать значительности своим словам.

— Мы с самого начала последовали за ним, поскольку он обещал, что сделается царем иудеев, а мы станем благоденствовать, окружая его. Это обещание теперь подобно дыму костра, каковой поднимается и исчезает. Я верю только в то, что справедливо. И по-моему, справедливо, что мы хотим избавиться от того зла, в которое он нас ввергнет, если останется жить. Он больше не служит ни нашим целям, ни своим.

— Ни целям его Господа, — добавил кто-то.

Холодная злость перехватила горло Михи. Предатели! Как много Иешуа сделал для них, и как же ему теперь за это платят! Принадлежат ли эти слова раздосадованным обывателям, пережевывающим жвачку собственного недовольства, или же они и впрямь обдумывают, как навредить тому, кто принял их и одарил святостью?

Мгновение назад что-то подобное казалось немыслимым. Теперь же он сам слышал слова настолько темные и настолько страшные, что произнести их мог только сам Сатана.

Если учесть все произошедшее в последние несколько дней, могло ли статься, что только они с Иосифом воздвигали барьер между Иешуа и смертью? Еще более мрачная мысль мелькнула у него в голове. Можно ли все еще доверять Иосифу или же он тоже является частью гнусного заговора?

Нет, только не Иосиф, Миха был в этом уверен. Они вместе принесли окровавленное и изломанное тело Иешуа с холма, и при каждом шаге добрый человек из Аримафеи молча заливался слезами от горя. Из всех прочих ему одному можно теперь доверять. Лицо Михи побагровело от стыда за мысли о его вероломстве, какими бы мимолетными ни были эти мысли.

Итак, происходит то, что происходит.

Ночь стояла тихая и прохладная. Миха заставил себя продолжить подслушивание у щели. Следующим заговорил Фаддей:

— Разве нельзя просто оживить его где-то подальше, так, чтобы потом нас оставили в покое?

По крайней мере, хоть кто-то вступился за Иешуа! Последовало осуждающее молчание. Потом взял слово Матфей:

— О жрецах с фарисеями нам известны три вещи. Они ненавидят Иешуа, они держат бразды власти в своих руках, и среди них есть те, кто доносит Понтию Пилату. Если Иешуа оживет, римляне станут охотиться на него до скончания времен, его имя бросит тень и на нас, на нас тоже объявят охоту. Я должен согласиться с Иоанном и сказать со всей прямотой то, что все мы уже знаем. Иешуа лучше послужит нам, оставаясь мертвым.

С еще большей уверенностью Матфей продолжил:

— Смерть Иешуа может сделать его в глазах людей мучеником, что сплотит их против жрецов, римлян и фарисеев. Нас, апостолов, возвеличат, если только Иешуа не войдет в историю как подстрекатель и бунтовщик. Все зависит теперь от решения, трудного решения, которое мы принимаем сегодня. Смело могу сказать, один из нас все еще может быть почитаем как царь иудеев.

— Все в воле Господа, — произнес другой голос, и все рассмеялись.

Миха не мог больше слушать. Он переборол свой гнев и вошел в лачугу. С кажущимся дружелюбием он поведал о том, как они с Иосифом перехитрили римского стражника, и о том, что удачно совлеченный с креста Иешуа помещен в приготовленную Иосифом гробницу.

Все выслушали сообщение Михи, что Пилат повелел римским стражникам охранять вход в гробницу. Если бы Миха не проведал о злобных планах апостолов, он мог бы решить, что те встревожились, беспокоясь о безопасности Иешуа, но теперь, зная об их намерениях, Миха знал и другое. Апостолы просто боялись, что Иешуа еще может воскреснуть и тем самым навлечет на них новые беды.

Явно ликуя от облегчения, они радостно восприняли весть, что Иосиф Аримафейский собирается доставить Иешуа к ним ближе к субботе. Сдерживая слезы, Миха понял, почему это вызвало такую радость. Они с Иосифом через какое-то время сами отдадут жизнь Иешуа прямо в их руки.

Миха продолжил игру, которую начали другие. Объяснив, что должен покинуть их, чтобы приготовить противоядие, способное воскресить Иешуа, он предложил им как следует отдохнуть и сказал, что разбудит Петра, когда все будет готово.

Перебравшись в пристройку к лачуге, Миха подумал, что и сам он может разделить участь Иешуа. Скорее всего, так и будет, сказал он себе, но страха при этом не испытал.

Готовя противоядие, Миха раздумывал о способе, при помощи которого он мог бы надеяться вырвать Иешуа из рук тех, кто собирался лишить его жизни.

По мере того как шел час за часом, Миха все самоотверженнее боролся с усталостью, словно считая ее одним из врагов, стремящихся погубить Иешуа. Веки Михи отяжелели, тело молило о сне, поскольку ночь была на исходе. Когда процесс изготовления противоядия завершился, ему в голову пришел план, который обещал быть успешным, и он взмолился о том, чтобы так все и вышло.

Миха смешал несколько капель сильно пахнущего противоядия с остатками вина от ужина и перелил полученный состав в маленькую фляжку. Он был убежден, что это фальшивое зелье никогда не коснется губ Иешуа. Если Иешуа и удастся спасти, это произойдет лишь в том случае, если Миха сбережет настоящее противоядие.

Миха положил флягу с фальшивым зельем на самодельный стол, где все еще спавшие апостолы рассчитывали обнаружить его, затем стал готовиться к собственному отъезду. Аккуратно перелив остатки противоядия в маленький глиняный сосуд, он заткнул его пробкой и уложил в походную суму, позаботившись о том, чтобы не пролилось ни капли.

Спрятав сосуд, он разбудил Петра и сообщил ему, что противоядие готово и лежит на столе. С трудом проснувшийся Петр выслушал наставления, как и когда надо дать поддельное зелье.

Покончив с наставлениями, Миха добавил, что он отправляется в свою пещеру, где они все условились встретиться, после чего позволил Петру опять уснуть.

При свете луны Миха еще раз бросил взгляд на спящих людей, которые называли себя апостолами Иешуа. Затем он покинул лачугу, сел на мула и, поскольку луна была еще видна, направился к дому Иосифа Аримафейского.