Очарованный кровью - Дин Кунц Страница 61

Вскоре после девяти утра — разобравшись с женщиной и вымыв ножи и вилки — мистер Вехс выпустил из вольера собак.

У задней двери, у парадного входа и в спальне имелись специальные кнопки, которые включали установленный в вольере звонок. Этот сигнал служил псам, отосланным со двора, командой возобновить активное патрулирование территории.

Вехс воспользовался кнопкой возле кухонной двери, а сам подошел к широкому окну возле обеденного стола и выглянул на задний двор.

Низкие серые облака все еще закрывали собой горы Сискью-Маунтинз, но дождь уже прекратился. С мокрых веток вечнозеленых кустарников мерно капала дождевая вода. Кора деревьев, сбросивших на зиму листву, казалась черной, а сучья и ветви, на которых успели кое-где появиться первые весенние почки, были словно нарисованы углем.

Кому-то могло показаться, что теперь, когда прошла гроза, когда затих гром и погасли молнии, стихия успокоилась и на землю пришел мир, но Вехсу было лучше других известно, что буря так же могущественна и сильна в минуты затишья, как и в мгновения своего наивысшего буйства. Это могущество — совершенно особого рода, и он чувствовал его гармонию, чувствовал силу новой, молодой жизни, разбуженной пролившейся на землю водой.

Из-за сарая появилась четверка доберманов. Некоторое время они шагали рядом, но потом рассыпались, и каждый направился в свою сторону. Без приказа они не будут никого атаковать. Они просто выследят и остановят любого незваного гостя, но набрасываться на его не станут. Чтобы настроить их на кровь, мистер Вехс должен назвать имя великого немецкого философа

Один из доберманов — Лейденкранц — пришел на заднее крыльцо и заглянул в окно, чтобы лишний раз бросить на хозяина преданный взгляд. Он даже махнул хвостом — раз, другой, — но вспомнил о своем долге и, засвидетельствовав Вехсу свою любовь и признательность, бесшумно отпрянул.

Вехс видел, что пес вернулся на двор и встал там — рослый, поджарый, мускулистый. Сначала он посмотрел на запад, потом повернулся на восток, опустил голову, понюхал мокрую траву и двинулся через лужайку характерной добермановской рысью — почти не сгибая ног и уткнувшись носом в землю. Вот пес почуял какой-то запах и, прижав уши к голове, двинулся по следу чего-то такого, что, как ему казалось, могло представлять опасность для его обожаемого хозяина.

Время от времени — в качестве поощрения для доберманов, а заодно и в качестве тренировки, — Вехс выпускал кого-то из своих пленников и позволял псам идти по следу. Ради этого любопытнейшего спектакля он даже отказывал себе в удовольствии убить самому.

Чувствуя себя в безопасности под охраной своей верной преторианской гвардии [14], Вехс поднялся в ванную на втором этаже и отрегулировал воду так, чтобы она стала достаточно горячей. Заодно он убавил громкость в радиоприемнике, но оставил его настроенным на джазовую волну.

Пока он снимал грязную одежду, над занавеской поднялись клубы пара, а тепло и повышенная влажность заставили засохшие на брюках пятна запахнуть с новой силой. Раздевшись, Вехс некоторое время стоял, зарывшись лицом в свои голубые джинсы, майку и грубую куртку. Сначала он дышал жадно и глубоко, потом стал внюхиваться, ловя самые разные оттенки будораживших душу запахов и мечтая только о том, чтобы его обоняние было в десять, в сто, в тысячу раз тоньше и сильнее. Например таким, как у его доберманов.

И все равно исходящий от окровавленной одежды аромат вернул его к событиям прошедшей ночи. Вехс снова услышал негромкие хлопки выстрелов, услышал сдавленные крики ужаса и мольбы о пощаде, раздававшиеся в тихом и темном доме Темплтонов. Он уловил даже сиреневый запах туалетной воды, которой миссис Темплтон пользовалась, перед тем как отправиться спать, и терпкий аромат саше.