Ведьмин вяз - Тана Френч Страница 60

– Спасибо, что терпите нас все это время, – начал Рафферти. – Мы прекрасно знаем, что мы тут лишние, и, поверьте, не стали бы вас беспокоить без нужды.

– Понимаю, – ответил я.

– Давайте я вам расскажу, что нам удалось обнаружить за последние несколько дней. – Рафферти устроился поудобнее. – Хотя бы такую малость мы обязаны для вас сделать, не правда ли?

Я пробормотал что-то неразборчивое.

– Первое: с садом мы закончили. Наверняка вы рады это слышать.

Рад – не то слово.

– Здорово.

– Хотите, мы попробуем посадить обратно какие-то растения? Или вы сами потом разберетесь?

– Мы сами, спасибо, – ответил я. Лишь бы они поскорее убрались.

– Как угодно. – Рафферти подался вперед, широко расставил ноги, положил руки на колени, сцепил пальцы, явно намереваясь перейти к главному, и меня охватила смутная тревога. – Дело в следующем. Мы нашли у вас в саду человеческий скелет. Вы, должно быть, уже догадались?

– Ну, в общем, да, – ответил я, хотя сам не понимал, догадался уже или нет. В голове не укладывалось, что у нас в саду обнаружили скелет, по спине бежали мурашки, мозг отказывался верить в происходящее.

– Не волнуйтесь, его увезли. Им сейчас занимается судмедэксперт.

– И где вы его нашли?

– В дупле. Правда, не хватало одной руки, и это нас сперва озадачило, но потом мы нашли ее под кустом, так что, если вас это утешит, мы не зря перекапывали сад. Один из полицейских, – Рафферти ухмыльнулся, – решил, что тут замешаны сатанисты, якобы хотели сделать из руки амулет. (Керр фыркнул.) Ну да он еще новичок. Судмедэксперт обнаружила на руке следы зубов и заключила, что, скорее всего, из дупла конечность вытащила крыса, чтобы спокойно обгрызть.

– Скэнлан считает иначе, – заметил Керр. – Он уверен, что это были сатанисты-каннибалы.

– М-да, – Рафферти постарался скрыть усмешку, – тяжелый случай. Когда он поймет, что у нас за работа, будет разочарован. В общем, – он снова посерьезнел, – перво-наперво надо было выяснить, чей скелет. Согласно заключению судмедэкспертизы, это белый мужчина, на момент смерти ему было от шестнадцати до двадцати двух – у молодых возраст определить очень просто по зубам, по окончаниям трубчатых костей, – высокий, футов шесть, а то и шесть футов три дюйма, скорее всего, вел активный образ жизни, на это указывают места крепления связок к кости; подумать только, сколько всего теперь можно выяснить! Судмедэксперт нашла у него старый перелом ключицы, заживший, так что умер он не от этой травмы.

Рафферти с надеждой посмотрел на меня, словно я мог что-то добавить. Но сказать мне было нечего, к тому же я не понимал, почему детективы решили побеседовать со мной с глазу на глаз, ведь в прошлый раз они общались сразу со всеми. Ясное дело, сейчас никого из родни нет, но Хьюго-то наверху, в кабинете, почему бы его не позвать…

– А еще, – произнес Рафферти, – у него на зубах обнаружили современные пломбы. То есть ставили их максимум лет пятнадцать назад.

Снова пауза. Я-то уже практически убедил себя в том, что мама права и кто-то еще в эпоху королевы Виктории расправился с нечистым на руку деловым компаньоном или мерзавцем с усиками, совратившим его дочь. И то, что я услышал сейчас, мне совершенно не понравилось.

– Это значительно облегчило нам задачу. Существует база данных по пропавшим без вести, мы поискали там всех высоких молодых людей, которые исчезли в Дублине и окрестностях за последние лет пятнадцать или около того. Таковых оказалось пятеро. Ну а потом оставалось лишь сравнить слепки зубов. Вот как раз ждем результаты.

Он распрямился, достал телефон, разблокировал, нажал на экран – спокойно, невозмутимо, опершись на подлокотник. Потом наклонился над журнальным столиком и показал мне фотографию.

– Вы случайно его не знаете?

На снимке улыбающийся парень в футболке для регби стоял рядом с кем-то, кого отрезали. Лет восемнадцати, симпатичный, плечистый, с густыми светлыми волосами, он чуть сутулился, изображая крутого, – да, я сразу его узнал, но это же явно какая-то ошибка…

– Это Доминик Генли, – ответил я. – Но такого не может быть. То есть не может быть, что в дереве вы нашли именно его. Это не он.

– Откуда вы знаете человека с фотографии?

Я вдруг остро почувствовал, как Керр впился в меня взглядом и занес ручку над возникшим из ниоткуда блокнотом.

– Со школы. Это мой одноклассник. Но…

– Вы дружили?

– Не то чтобы. То есть… – у меня мешались мысли, чепуха какая-то, они все перепутали, – мы нормально общались, тусовались в одной… одной компании, но друзьями-друзьями не были. Никуда не ходили вдвоем, не…

– И давно вы его знаете?

– Постойте, – сказал я. – Погодите.

Оба детектива уставились на меня с доброжелательным любопытством.

– Доминик действительно умер. Но не так, не в нашем… Он покончил с собой в то лето, когда мы окончили школу. Утопился в Хоут-Хеде.

– Откуда вам это известно? – спросил Рафферти.

– Все так говорили, – недоуменно ответил я. Кажется, были какие-то эсэмэски, что-то связанное с его телефоном, но подробностей я уже не помнил…

– Значит, ошибались, – сказал Рафферти. – Тело его так и не нашли, версия с Хоут-Хедом возникла на основе информации, которая была доступна тогда. Слепки зубов покойного в точности совпадают со слепками зубов обнаруженного скелета. К тому же ваш приятель Доминик сломал в пятнадцать лет ключицу во время регбийного матча (я вдруг вспомнил: Доминик сидит в глубине класса с рукой на перевязи), и рентгеновские снимки перелома тоже совпадают. На всякий случай мы еще проверим ДНК, но и так ясно, что это он.

– Тогда какого черта… – Я же совершенно точно был на похоронах Доминика, я в этом не сомневался: пел школьный хор, с церковных скамей доносились всхлипы, и его мать, худая блондинка, выглядела гротескно – и хотела бы плакать, да промышленные количества ботокса не позволяли; на роскошном гробе красного дерева аккуратно разложена та самая футболка для регби. – Что с ним случилось? Почему он… почему… как вообще он оказался в нашем дереве?

– Это и нам хотелось бы знать, – ответил Рафферти. – Сами что думаете?

– Ничего. Вообще ни единой… дикость какая-то. – Я провел руками по волосам, словно надеясь, что от этого мысли прояснятся. – То есть вы полагаете… я хочу сказать… его убили?

– Вполне вероятно, – буднично произнес Рафферти. – Причина смерти пока неизвестна, но точно не удар по голове – вы, наверное, и сами заметили, что череп целый. Поэтому нельзя исключить, что в дупло парень так или иначе забрался самостоятельно. А может, и нет. Пока что мы рассматриваем любые версии, нужно выяснить о нем как можно больше, тогда, может, картина и прояснится. Вы же с ним общались, верно?

– Ну да. Иногда. Типа того. – В нашей компании было человек десять, и тусили мы вместе потому лишь, что учились в одном классе и считались популярными, крутыми, называйте как хотите. Я общался с одними ребятами из компании, Доминик с другими, и мы встречались скорее по умолчанию, чем по личному выбору, но объяснить все это детективам мне не хватило бы слов. Мысли сбоили снова и снова, точно компьютерная программа, которая виснет, пытается перезагрузиться и снова виснет: череп на траве, из глазницы торчит комок земли с корнями, Доминик зевает за партой, наклоняется над телефоном, череп на траве…