Расплата - Роберт Уилсон Страница 6

Спустя десять минут он уже шагал по современному району. Здания окружали парк, разбитый к Всемирной выставке 1998 года. Боксер миновал черный стеклянный фасад казино, куда наверняка заглянет позднее, и направился в сторону новой станции метро. Целью его был возвышавшийся рядом с ее покатой крышей элитный небоскреб.

Бразильский бизнесмен Бруну Диаш был вторым клиентом Боксера с тех пор, как тот стал независимым консультантом. Дело вела частная охранная контора «Управление рисками „Щит“». Сначала все шло по плану. Боксер договорился о выкупе с похитителями Бьянки, дочери Бруну, те не паниковали, и, казалось, их не интересовало ничего, кроме денег. Конечно, шестьсот тысяч долларов – сумма чуть большая, чем рассчитывал Боксер, но Бруну был готов выложить ее ради спасения дочери. Удостоверившись, что девушка жива, Боксер с деньгами отправился в пригород Сан-Паулу. Брат Бруну отвез его к заброшенной ферме на проселочной дороге, где, по словам главаря банды, нужно было оставить выкуп.

Через два часа Бьянку, жестоко избитую и изнасилованную, бросили на обочине заброшенной дороги в нескольких часах езды от Сан-Паулу. Наутро ее нашел местный крестьянин. Двое похитителей были задержаны и приговорены к пожизненному заключению. В бразильских тюрьмах насильников не жалуют, и оба протянули лишь полгода. Третий их подельник, опознанный как Диогу Шавиш, исчез. Скорее всего, сделал пластическую операцию и бежал из страны.

Лифт доставил Боксера на восемнадцатый этаж башни Сан-Рафаэл. Услужливая горничная провела его в роскошную гостиную. Сквозь стеклянные стены открывался прекрасный вид на море городских огней, отражающихся в черной глади реки Тежу. Сияющая громада моста Васко да Гама пересекала широкое устье и уходила на юг, к Монтижу. Диаш отослал горничную, и мужчины обнялись. Их дочери были примерно одного возраста, поэтому Боксер искренне сочувствовал Бруну. Пережитое сблизило их, и они с тех пор частенько выпивали вместе. К Боксеру у Диаша претензий не было, во всем он винил только себя.

Последние полтора года не пощадили бразильца. Даже активный образ жизни не мог разгладить глубокие морщины, появившиеся на его лице после похищения Бьянки. Он направился к подносу с напитками, сделал Боксеру виски со льдом, себе налил бренди. Мужчины встали у стеклянных дверей, ведущих на просторный балкон.

– Как Бьянка себя чувствует? – спросил Боксер.

– Без улучшений. По-прежнему в коляске, ноги не двигаются. – Бруну угрюмо покачал головой, словно кивая своему отражению на зеркальной поверхности дверей. – Речь тоже нарушена. Говорят, причины психологического характера. Может, поправится, может, нет. Делаем все возможное. Отвезли ее на неврологическое обследование в Санта-Монику, в медицинский центр при Калифорнийском университете. Ждем результатов.

– Больно это слышать, Бруну. – Боксер положил руку на плечо бразильца. – Дня не проходит, чтобы я о ней не думал. Она… глубоко запала мне в душу.

– А где Эми? – Бруну сменил тему разговора. – Думал, вы приедете вместе.

– Не вышло. Экзамены, – ответил Боксер. – Но с ней все хорошо.

Бруну смерил его недоверчивым взглядом.

– У нас сейчас трудный период, – признался Боксер.

– Ты должен радоваться, – сказал Диаш, глянув Боксеру в глаза.

– Знаю.

Они помолчали. Снаружи завывал ветер. Диаш наполнил бокал и глубоко вдохнул, словно собираясь с силами перед серьезным разговором.

– Послушай, я не планировал об этом говорить, думал, с тобой будет Эми, – начал он. – В сентябре я приезжал сюда по делам. Как-то утром решил пробежаться вдоль реки. Так вот, среди людей, завтракавших в уличном кафе напротив Театра Камоэнса, я заметил одного парня. Он пил кофе и курил. Угадай, кто это был?

Догадка осенила Боксера, но он лишь покачал головой.

– Он самый, Диогу Шавиш, – утвердительно кивнул Бруну. – Ничуть не изменился, только усы и бородку отрастил. От неожиданности я споткнулся и чуть череп о булыжники не раскроил.

– Ты обратился в полицию?

– Нет, хотел сначала удостовериться, – ответил Диаш. – Вызвал из Сан-Паулу своего телохранителя, Кристину Сантуш. Она втерлась к Шавишу в доверие и все про него выяснила. У него хорошая квартира прямо над тем кафе. Не работает, живет на мои денежки. Имя сменил, но, к счастью, не внешность.

– И… что ты собираешься делать, Бруну?

– Я еще раз его видел, – уклонился от ответа Диаш. – Стоял рядом с сукиным сыном, вот как с тобой сейчас.

– И как у него дела?

– Правду говорят, Бог шельму метит. Грязные деньги не пошли ему впрок. Говорят, тоска по родине – наименьшая из его проблем.

– Это все Кристина выведала?

– Мерзавец влюбился в нее. Считает ее ангелом небесным.

– А что насчет экстрадиции? Между Бразилией и Португалией наверняка есть соглашение.

Диаш отошел от окна, глотнул бренди, вынул из коробки на столике сигару и уселся в белое кожаное кресло.

– Взгляни на меня, Чарли. Кого ты видишь?

Боксер посмотрел на него внимательно, словно сквозь прицел, и решил ответить помягче.

– Современного, успешного, привлекательного мужчину… Глубоко потрясенного тем, что случилось с его дочерью.

– Не просто потрясенного, Чарли. Сломленного. Моя жена это понимает. Все понимают. Знаешь, что всему виной?

Боксер кивнул. После нескольких командировок на Ближний Восток он хорошо понимал людей, которым довелось пережить серьезные потрясения. Морщины на лице лишь внешнее проявление страданий. Если бы он был верующим, то сказал бы, что на их душах тоже остались шрамы.

– Ты всегда считал себя цивилизованным человеком, – заметил Боксер.

– Нет ничего хуже, – медленно сказал Диаш, – чем осознать, что ты такой же безжалостный и жестокий, как Диогу Шавиш.

– Как ты довел себя до такого?

– Я виню себя в случившемся. Как знать, может, если бы я не был успешным человеком, с моей девочкой такого бы не произошло? Мысль об этом гложет меня. Я постоянно задаю себе вопросы, на которые нет ответа, и я уже не тот, что прежде, – сказал Диаш. – Ты не знаешь, каким счастливым я был раньше. А теперь… – Скрипнув зубами, он сжал кулаки.

– Ты так и не сказал, что собираешься делать с Диогу Шавишем.

– Помнишь наш разговор в Сан-Паулу о возмездии? – Диаш откусил кончик сигары, и на его щеках заходили желваки. – Ты сказал тогда, что видишь в своей работе один недостаток. Ты освобождаешь заложников, но возмездие преступникам несут другие люди. Дело закрывается для жертв и их семей, но не для тебя. Лично ты никогда не участвовал в наказании бандитов. Верно?

– Что-то припоминаю, – уклончиво ответил Боксер, пытаясь восстановить в памяти долгие ночные беседы с Бруну. – По-моему, я говорил, что большинство жертв отказываются давать показания. Хотят все оставить позади и жить обычной жизнью. А похитители привыкают к легкой наживе и вновь преступают закон.