Ярость - Стивен Кинг Страница 6

Комбинация цифр на школьных замках несложная. Чтобы открытьмой, нужно повернуть диск влево до цифры шесть, затем вернуться вправо ктридцати, после чего дважды набрать ноль. Тайтус был больше знаменит своейпрочностью, а не интеллектом.

Откуда-то сверху раздавался голос мистера Джонсона:

— …Гессианцам, которые были наемниками, не очень-то хотелосьсражаться, особенно, когда бои шли в сельской местности, где прибыль от грабежабыла гораздо больше их жалования…

— Гессианцы, — прошептал я, обращаясь к Тайтусу. Затем ябросил его в первую попавшуюся мусорную корзину. Он простодушно уставился наменя из-под груды исписанных бумаг и оберток от сандвичей.

— …Гессианцы, эти страшные германские убийцы… Я нагнулся,поднял замок и положил в нагрудный карман, из которого он выпирал, словно пачкасигарет.

— Запомни это, Тайтус, старый грязный киллер, — сказал я ивернулся к своему шкафчику.

Я распахнул его. Там находилась моя школьная форма, а такжесверток с объедками, обертки от конфет, почерневший огрызок яблока и парачерных кроссовок. Все это было свернуто в потный, грязный ком. Мой красныйнейлоновый пиджак висел на вешалке, а на полке стояли учебники. Все, заисключением алгебры: «Гражданское право», «Французские рассказы и басни» и«Книга о здоровье» — современное издание, на обложке которого были изображеныстудент и студентка. Изначально в этой книге был параграф о венерическихзаболеваниях, тщательно вырезанный после единогласного решения школьногокомитета. Подозреваю, что эту и другие книги привез в школу старина Эл Латроп.Я взял ее, открыл где-то посередине между «Составные части питания» и «Плаваньедля здоровья» и разорвал ее на две части. Это оказалось совсем несложно. Состальными учебниками я поступил точно так же, за исключением «Гражданскогоправа», которое было напечатано на жесткой бумаге. Я бросил все кусочки на дношкафчика. Затем переломил пополам свою логарифмическую линейку. ФотографияРэкел Уэлч осталась висеть на задней стенке. За книгами у меня была спрятанакоробка с патронами.

Я вытащил ее и открыл. В коробке находились двадцать двапатрона от винчестера. Маловато. Я добавил еще несколько патронов, которыестащил из ящика письменного стола отца, стоящего в его кабинете. Над столомвисела голова оленя. Зверь уставился на меня остекленевшими глазами, когда ябрал патроны и ружье. Это был не тот олень, которого отец убил, когда мне былодевять лет. Пистолет находился в другом ящике, за коробкой, в которой лежаликонверты для деловых писем. Я сомневаюсь, помнил ли отец о том, что оружие всееще там. Фактически, его там уже не было. Сейчас пистолет лежал в кармане моегопиджака. Я вытащил его и засунул за пояс, ощущая себя не Гессианцем, а БилломХичкоком.

Я положил патроны в карман штанов и вытащил зажигалку. Я некурил, но зажигалка привлекала внимание окружающих к моей персоне. Я высекискру и поджег вещи, находящиеся в шкафчике.

Пламя, злобно оскалясь, пожирало форму, обертки от завтракови конфетные фантики, затем перекинулось на книги. В воздухе запахло гарью.Некоторое время я смотрел на отблески огня, а затем закрыл дверцу. Как раз надтем местом, где было напечатано мое имя, находились небольшие отверстия, черезкоторые доносился гул пожара. Через минуту из них вырвались маленькие оранжевыеязычки пламени. Краска, которой был покрыт шкафчик, начала шелушиться иоблезать.

Из кабинета мистера Джонсона вышел мальчик. Он посмотрел надым, клубящийся из моего шкафчика, затем на меня и заспешил в ванную комнату.Мне кажется, мальчик не видел пистолет. Иначе он смылся бы гораздо быстрее. Яспустился вниз и подошел к комнате номер 16. Перед тем, как взяться за ручкудвери, я оглянулся. Дым валил изо всех отверстий шкафа. На дверце расплывалосьтемное пятно. Бумага, на которой еще недавно красовалось мое имя, обуглилась.

Я повернулся и взялся за ручку двери. Я еще на что-тонадеялся. Но уже не знал, на что.