Дом безликих теней - Наталья Тимошенко Страница 59

— Зачем ему это?

Куратор пожал плечами.

— А зачем другой бог его создал? Ему просто так захотелось. Кто-то получает удовольствие от созидания, а кто-то — от уничтожения.

Лиля осторожно поставила чашку на блюдце и положила руки на колени, чтобы куратор не заметил, как они дрожат.

— И мы все это знаем — откуда?

— Из древних пророчеств, которым нет причин не доверять, — голос ее собеседника стал строгим и торжественным, каким становился всегда, когда он заговаривал о чем-то подобном. — Наш мир уже не раз оказывался на пороге прихода Избранника. Ангелы выбирают кого-то регулярно. Однако далеко не всегда те, кто получает их силу, способны с ней совладать. Многие гибнут во время неправильно проведенных ритуалов. Или колдуют так много, что чужеродная сила разрушает их хрупкие человеческие тела. Другая загвоздка в том, что для прихода Избранника Ангелы должны выбрать кого-то одного. Все пятеро один сосуд. Иначе ничего не произойдет. Даже с четырьмя дарами человек становится силен, но его сила в сотни… в тысячи раз меньше, чем стала бы после получения всех пяти. Но Ангелы привередливы. Тот, кого выбирает Власть, не устраивает Любовь. Богатство щедр, он свой дар вообще готов вручить любому, а Жизнь может выбирать только из тех, кого уже выбрал Смерть.

— Я ничего не поняла, — призналась Лиля. — Дар Власти — книга, дар Богатства — перстень. А что дарят остальные?

— Их дары неосязаемы. У Ангелов всего два артефакта, два материальных дара. Смерть и Жизнь, как ты можешь догадаться, переворачивают естественный ход вещей. Обычно каждый из нас получает сначала жизнь, а потом — смерть. Они делают в обратном порядке. Тот, кто прошел через смерть и вернулся к жизни — их избранник.

— Мало ли людей проходят через это, — фыркнула Лиля. — Это ничего не значит.

— Конечно, не каждый, кто прошел через клиническую смерть, отмечен Ангелами, но случай Нурейтдинова необычен, признай. К тому же у него уже есть один дар — книга.

Он посмотрел на нее поверх своей чашки, как показалось Лиле, с вызовом, но она давно ждала этого, а потому была готова:

— Я же забрала у него книгу и отдала вам.

— Это оказалась подделка, — отмахнулся куратор. На его лице промелькнуло удовлетворение. — Нурейтдинов не так прост, как может показаться. Так что теперь у него три дара. Еще один артефакт едва ему не достался, мы вовремя успели его перехватить. Любовь может одарить его в любой момент, и мы не сможем этому помешать. История знает всего четыре случая, когда один человек собирал больше двух даров. Один из них собрал четыре. В трех случаях мы принимали решение… об уничтожении.

— Я думала, Общество больше не занимается физическим устранением колдунов, — сдержанно напомнила Лиля, чувствуя, как холод сковывает ее изнутри.

— Да, в двадцатом веке мы приняли такое решение. И когда очередной человек собрал три дара, мы не стали его убивать. Он получил четвертый, и все это чуть не закончилось катастрофой. Погибли миллионы людей. Мы не можем допустить, чтобы история повторилась.

— Но Нурейтдинов не такой. Он безобиден.

— Сейчас — возможно. Но в любой момент он может измениться, а мы не можем контролировать ситуацию в режиме реального времени. Мы можем упустить момент, когда станет слишком поздно.

— Мы можем контролировать ситуацию, — уверенно заявила Лиля после секундного молчания.

— Неужели?

— Да, я его полностью контролирую. Полностью, — повторила она, выразительно посмотрев на куратора.

— Хочешь сказать, что подобралась к нему так близко?

— Ближе уже некуда. Разве что замуж осталось за него выйти и родить ему детей.

Брови куратора удивленно взлетели вверх.

— Вот как? Не ожидал от тебя такой прыти. После фиаско с Дворжаком…

— С Нурейтдиновым было проще. Он влюблен в меня. И не избалован женским вниманием. Это было легко.

— И ты думаешь, что сможешь…

— Борис Евгеньевич, — перебила Лиля. В ее голосе слышался металл. — Я же вам говорю. Я полностью контролирую Нурейтдинова. Я сдержу его эксперименты в области магии и рано или поздно заберу настоящую книгу. Нет необходимости поступаться нашими принципами и идти на крайние меры. Они, напротив, могут его спровоцировать.

Куратор долго молча смотрел на нее, а потом едва заметно кивнул.

— Что ж. Хорошо. Продолжай в том же духе. А мы пока оценим риски.

И он по-отечески добро ей улыбнулся. В его взгляде она даже разглядела гордость, которой не видела там уже очень давно.