Студия пыток - Луиза Уэлш Страница 59

Стрелял? Все кончилось так просто,

Раз боль была неизлечима,

Он смело, быстро, без вопросов

Отправил эту боль в могилу

А.-Э. Хаусман. Шропширский парень

Только история может объяснить нам, почему обстоятельства сложились именно так, а не иначе. Она раз от разу доказывает неизменность человеческой природы. Но, к сожалению, не говорит, что со всем этим делать. Я был дураком. Минутная стрелка на часах миновала половину пятого. Время шло, оставляя всех нас позади, но мне никак не удавалось вернуться в прошлое и разложить все по полочкам.

Андерсон растолкал полицейских и обнял Розу. Он посмотрел на меня.

– Почему мне кажется, что ты во всем виноват?

Роза запустила дрожащую руку в карман его пиджака и достала сигареты. Андерсон дал ей прикурить, и она нетерпеливо затянулась.

– Оставь его, – сказала она, – это я виновата. Рильке никогда бы не подумал брать деньги, если бы не я.

Андерсон удивленно воззрился на нее.

– Я думаю, эти люди работают на Маккиндлесса… – Я прошел мимо Андерсона и Розы, направляясь к двери. – Оказалось, что он жив. Вложил деньги в антиквариат, который всегда легко продать, если понадобится сбежать. Деньги от продажи должны были пойти на счет его сестры, но та умерла, и ему пришлось пойти на крайние меры. Кажется, я знаю, где он сейчас.

– Ты останешься здесь, Рильке, это место преступления, и если ты уйдешь…

Дверь за мной захлопнулась, оборвав его на полуслове. Я побежал вниз, прыгая через две ступеньки, за спиной послышались шаги. В лестничном пролете я наткнулся на Лесли. Он увидел меня, услышал шаги преследующих меня полицейских, повернулся и побежал без оглядки. Я завел фургон и открыл заднюю дверь. Лес запрыгнул в машину, когда я уже выезжал на дорогу.

– Господи помилуй, – на повороте его слегка занесло к окну, – ты скажешь мне, в чем дело, или нет?

Я несся к Гарнетхиллу, стараясь срезать дорогу, где только можно, мчался по узким переулкам, задним дворам, не реагируя на светофоры и сигналы других водителей. По дороге я рассказал Лесу всю историю. Он издал стон мученика.

– Я же предупреждал тебя: не лезь к этим парням. Они большие вонючие гангстеры. И мне не стоило связываться с тобой. Я слышал, что Трэпп слинял, и собирался предупредить тебя держать ухо востро. Сделай одолжение, покончи с этим. Я совсем не рад, что ввязался во все. Знаешь, что – когда мы доберемся до дома этой девушки, ты высади меня где-нибудь. Вообще тебе лучше бы вернуться, встретиться лицом к лицу с Джеймсом Андерсоном, а потом пускай у вас с Розой случится частичная потеря памяти.

– Я-то думал, ты из тех, кто идет до конца.

– Ты неправильно думал.

– Ладно, поступай как знаешь.

– Господи! – Лес снова воззвал к богу, когда мы проскочили перед самым носом двухэтажного автобуса. – Ты хоть постарайся довезти нас целыми. – Он наклонился вперед и начал крутить радио. – Попробуем поймать полицейскую волну. Скорее всего они уже там, и она невредима и здорова, как лошадь.

Он принялся вертеть колесико, и кабина наполнилась мерзкими дребезжащими звуками, сигнальным писком и обрывками слов и мелодий. Затем в диссонанс пробилась равномерная пульсация. Этот ритм проникал всюду, как раковая опухоль расползается по всему телу, до самых кончиков пальцев ног.

Большой барабан казался частью тела бьющего в него мужчины, словно второй живот, гордо поднятый, как у беременной на последних месяцах. Мужчина громко бил по натянутой коже, отстукивая удар за ударом, взмахивая палочками в воздухе, переходя на дробь, которая казалась каким-то зловещим предупреждением. За ним в ритм шагали члены братства: все невысокого роста, в шляпах-котелках, оранжевых и золотых накидках с бахромой, наброшенных поверх черных костюмов. За ними двигалась шеренга малых барабанов, отбивающих более быстрый ритм: не уйдешь, не уйдешь, не уйдешь. Вслед за ними мелодию выводили дудки.