Дневник жертвы - Клэр Кендал Страница 58

– Роберт, я хотела сказать… насчет блокнота…

Рот у него был набит картошкой фри. Ему пришлось проглотить ее, прежде чем он смог говорить.

– Не волнуйтесь об этом, – ответил он невнятно.

– Вы что, подавились?

– Я вижу, вы за меня очень переживаете, – просипел он, изображая удушье, и перевел взгляд на ее тарелку. – Если вы не доедите картошку, ваша мама мне не заплатит.

– Я всегда съедаю только зажаристую. Она самая вкусная.

Он аккуратно выбрал из своей картошки все самые зажаренные кусочки и переложил их к ней в тарелку.

– Мама будет от вас в восторге, – ответила она, тут же принимаясь за еду.

У него звякнул телефон.

– Придется посмотреть, что там: Джек сейчас в очень нехорошем состоянии, – объяснил Роберт, доставая телефон из кармана. Взглянув на сообщение, он нахмурился: – Боюсь, нам пора потихоньку собираться, хотя мне этого совсем не хочется. Нужно проведать его. Вытащить из темного туннеля, пока он не ушел слишком далеко.

– Дружба прежде всего, – кивнула она, думая о Ровене. Она не знала, удастся ли когда-нибудь вернуть подругу. Да и захочется ли.

Пятница

«Роберт шел бы точно так же», – подумала Кларисса, когда Азарола уверенной походкой направился к свидетельскому месту. В сером вязаном жилете и ослепительно-белой футболке с низким круглым вырезом он еще больше, чем обычно, походил на испанского поп-певца.

– Итак, вы утверждаете, что не помните, чем занимались в те выходные, когда эта молодая женщина предположительно была похищена и изнасилована? – жестко начал мистер Уильямс.

Азарола смущенно покачал головой:

– Не помню. Я ее вообще не знаю. Никогда ее не видел. Меня там не было.

Он был ниже Роберта, но такой же стройный, с узкими бедрами и длинными ногами.

– Тогда почему мистер Спаркл, которого вы называете своим другом, заявил, что вы там были?

– Он врет. Хочет меня подставить. Убрать с дороги.

«Пожарные, наверно, каждый день по нескольку часов проводят в тренажерном зале, – думала Кларисса. – Может, и заключенные тоже туда ходят? По крайней мере те, которые о фигуре заботятся?»

– Меня ни разу не штрафовали за превышение скорости, – говорил Роберт по дороге на станцию. – И за неправильную парковку тоже.

– Ты, наверно, бойскаутом был? – Кларисса прикрыла уши волосами, пытаясь хоть немного согреть их. Шапку она не доставала. Он уже видел ее в шапке раньше, но теперь она вдруг застеснялась: ей казалось, что эта шапка выглядит слишком по-девчачьи.

– Нет.

– Я тебя подколола. Прости, не удержалась!

Роберт, казалось, ничего не имел против.

– Ты вся дрожишь. Где твоя шапка? Хочешь, возьми мою?

Его шапка была похожа на ушанку. Широкие темно-синие флисовые отвороты полностью закрывали уши. Порывшись в сумке, Кларисса с деланым изумлением вытащила на свет собственную шапку.

– Отлично, – сказал Роберт.

– Это мама вязала. Она хочет, чтобы я тепло одевалась.

– Очень мудро с ее стороны, – удовлетворенно заметил он. Убедившись, что теперь ей не грозит обморожение, он сменил тему: – Парням нужно учиться контролировать свою агрессию. Учиться не выходить за рамки. Служба в пожарной части отлично дисциплинирует. Эти друзья не сидели бы сейчас на скамье подсудимых, если бы пришли к нам в восемнадцать!

– Но ведь не каждый сможет быть пожарным, правда? Я думаю, для этого нужно обладать определенными качествами. – Она заметила, что Роберт выглядит озадаченным. – Вы же не берете всех подряд? Какой процент кандидатов проходит испытания?

– Один из четырех. У нас есть тесты на профпригодность, есть разные психологические тесты. Их не обманешь.

– Готова поспорить, что Азарола справился бы. Он бы выехал на одном обаянии. – Ее телефон зазвонил, и она потянулась к сумке. – Я думаю, он хитрее всех этих адвокатов, вместе взятых! – На экране высветился номер детектива Хьюза. – Извини, пожалуйста. Мне нужно ответить.

Она опять сняла шапку, чтобы лучше слышать.

– Я пойду вперед. Догоняй, когда закончишь. Но на всякий случай – до понедельника.

Ей не пришлось много говорить: в основном она слушала детектива Хьюза. Кларисса предупредила его, что идет по улице с другом, и он отнесся к этому с пониманием.

– Рад, что дозвонился до вас. Мое дежурство закончилось, и мне бы не хотелось, чтобы вы все выходные гадали, как все прошло.

Роберт обернулся и посмотрел на нее. Она заставила себя улыбнуться и закатила глаза, чтобы показать ему, как ей хочется поскорее закончить разговор. Он двинулся дальше.

Кларисса получила информацию из первых рук. Детектив Хьюз после обеда сам был в суде; он сообщил, что мистер Солмс представил дело именно так, как они и предполагали, и предупредил, что, хоть она и была к этому готова, его слова могут ее расстроить.

Адвокат мистера Солмса разливался соловьем; сам мистер Солмс одобрительно кивал, слушая его объяснения. По мнению мистера Солмса, произошло ужасное, трагическое недоразумение; элементарное недопонимание, в результате которого к делу ошибочно была привлечена полиция; мистер Солмс ни в коем случае не намеревался запугивать мисс Борн или докучать ей своим вниманием. Фотографии были сделаны в процессе эротической игры, в которой мисс Борн и его клиент – оба совершеннолетние – участвовали по обоюдному согласию и на которой особенно настаивала сама мисс Борн; мистер Солмс был настроен негативно и согласился только потому, что хотел доставить ей удовольствие; он очень сожалеет, что мисс Борн решила поделиться с полицией такими интимными подробностями.

У Клариссы сдавило горло. Она кашлянула, прочищая его, и из ее рта вырвалось глухое сипение. Зажегся зеленый. Перед ними была оживленная улица. Роберт снова обернулся: он как будто хотел убедиться, что она не слишком увлечена разговором и способна сама перейти дорогу.

Больше всего мистер Солмс потрясен тем, что в прекрасном букете ей почудилась угроза убийства; он опасается, что мисс Борн страдает от переутомления и нервного истощения, раз она могла подумать такое. Мистер Солмс полагал, что она разделяет его чувства; они даже выбрали вместе кольцо для помолвки, которое мисс Борн приняла от него и оставила у себя. В ту ночь, в ноябре, она согласилась стать его женой, и он не замечал никаких признаков того, что она изменила свое решение, – вплоть до понедельника, четыре дня назад, когда полиция постучала в его дверь. Это явилось для него полной неожиданностью; ему потребовалось время, чтобы осознать новое положение дел.

Несмотря на боль, которую причинила ему мисс Борн, ее скрытность и неадекватное поведение заставляют его серьезно опасаться за ее душевное состояние. В последнее время она пристрастилась к снотворному; было очевидно, что здоровье ее сильно расшатано. Мистер Солмс так упорствовал в своих попытках связаться с ней лишь потому, что хотел предложить ей помощь, в которой она, безо всякого сомнения, нуждалась; он даже попытался действовать через ее лучшую подругу, однако мисс Борн отвергла и этот вариант. Она была совершенно уверена, что помощь ей не требуется, и это лишний раз доказывает, в каком прискорбном состоянии она находилась.