Глаз Эвы - Карин Фоссум Страница 58

— А как ты думаешь, почему он это сделал? — спросил отец, жуя нежное мясо.

— Что?

— Убил ее. В постели и все прочее.

— Господи, почему тебя это так интересует?

— А тебя нет?

Эва немного помолчала, пережевывая мясо, больше для вида, она вполне могла его проглотить и так.

— Ну, в какой-то степени. Но почему ты спрашиваешь?

— Меня вообще интересуют темные стороны человеческой жизни. А ты художница, неужели тебе не интересно? Жизнь, исполненная драматизма, и все такое?

— Но тут дело совершенно особенное. Та среда, в которой она вращалась… Я ее не слишком хорошо знаю.

— Похоже, она была одного возраста с тобой.

— Да, и к тому же не слишком умна. Заниматься таким делом — не самая удачная затея. Наверняка думала только об одном: о том, как бы заработать как можно больше денег в рекордно короткий срок. Да еще и налоги не платить. Поссорилась с клиентом из-за чего-то, и пошло, и поехало.

Эва наполнила вином отцовский бокал и обильно полила соусом кусок мяса у него на тарелке.

— Знаешь, такие люди, они как будто переступают какой-то порог, — задумчиво заметил отец. — Я часто думаю о том, что это за порог, что он означает. Почему кто-то может его переступить, а другим и в голову подобное никогда не придет.

— На самом деле могут все, — уверенно сказала Эва. — Все во власти случая. И, кстати, они тоже не переступают. Они скользят над ним, над этим порогом. И видят его, только оказавшись по другую сторону, а тогда уже слишком поздно.

«Слишком поздно, — подумала она удивленно. — Я украла целое состояние. Я действительно сделала это».

— Знаешь, я однажды ударил одного типа на работе, — неожиданно признался отец. — Он был ужасно злобный и гнусный. На редкость отвратительный был тип. И вот после этого он меня так зауважал, как будто ничего не имел против того, что я его стукнул. Я никогда этого не забуду. Это был один-единственный раз, когда я кого-то ударил, но в тот момент выхода у меня не было. Я был в такой ярости, чувствовал, что просто сойду с ума, если не дам ему по морде, помню, мне казалось, что у меня внутри все закипело.

Он сделал несколько глотков вина и задумчиво причмокнул.

— Агрессия-это страх, — сказала Эва. — Агрессия — это на самом деле самооборона, всегда, так или иначе. Это способ защитить себя, свое тело, свой разум, свою честь.

— Но есть ведь и такие, кто убивает ради выгоды.

— Да, верно, но это что-то другое. Та женщина в газете — ее-то наверняка убили не из-за денег.

— Ну, во всяком случае, они скоро его арестуют. Один из жильцов дома видел машину. Вообще интересно, как часто преступника вычисляют именно из-за его машины. У них, кретинов, даже мозгов не хватает оставить машину и идти пешком, если уж они собираются совершить что-то неблаговидное.

— Что ты сказал?

— Ты что, не слушала меня? Сосед даже не понял, что это важно. Потому что уезжал и вернулся только сегодня утром. А накануне вечером, было еще довольно рано, он видел, как какая-то машина на большой скорости сворачивала за угол. Машина белая, не особо новая. Скорее всего «Рено».

— Какая?

Эва вдруг уронила нож на тарелку, так что брызги от соуса разлетелись во все стороны.

— «Рено». Довольно редкая модель, таких немного, поэтому они думают, что найти его будет просто. Большая удача, что все автомобили сейчас регистрируются и есть база данных, осталось только выявить тех, у кого такие машины и наведаться к каждому из них. Пожалуйста, ваше алиби, и не завидую тому, у кого его не найдется. Вот такие хитрые штучки.

— «Рено»?

Эва перестала жевать.

— Именно. Этот сосед — старый таксист, уж он-то разбирается в таких вещах. Еще хорошо, что машину заметила не какая-нибудь баба, которая не видит разницы между «Порше» и «Жуком». [30]

Эва ковыряла брокколи, чувствуя, что ее руки дрожат. «Черт побери, — думала она, — они пойдут по ложному следу!»

— А что, если этот шофер ошибся? Подумай: сколько времени они тогда потратят зря!

— Но у них же нет ничего другого, — удивленно заметил отец. — И почему он должен ошибаться? Он в машинах разбирается, так и по радио сказали.

Она плеснула в бокалы еще немного вина, изо всех сил пытаясь скрыть свое отчаяние. «Рено», неужели «Опель» и вправду можно принять за «Рено»? Ведь французские машины выглядят совершенно иначе. Может, этот сосед — просто идиот, который хочет казаться значительным? Она подумала об Эльмере, о том, насколько же он, наверное, сейчас доволен, то-то обрадовался, услышав эту идиотскую информацию. Явно сидел у радиоприемника, как приклеенный, когда передавали новости, а сейчас потирает руки. Ей захотелось плакать.

— Будешь мусс на десерт? — спросила она.

— Да, если кофе сваришь.

— Как будто тебе когда-нибудь не давали кофе!

— Ну-ну, — удивленно протянул он. — Что, уж и пошутить нельзя?

Она поднялась и принялась убирать со стола, тарелки и приборы опасно звенели, она ничего не могла с собой поделать. Это она виновата в том, что он все еще на свободе. Они уже схватили бы его, если бы она рассказала правду. А сейчас они могут задержать кого-то другого. Она положила у отцовского бокала сигару и принялась мыть тарелки. Потом они молча ели мусс, верхняя губа отца испачкалась, и он с наслаждением слизнул белую пену. Он изредка поглядывал на нее, но решил больше не выступать. Может, у нее просто дамские проблемы, решил он. Она устроила его поудобнее на диване и отправилась домывать посуду. Но сначала запихнула четыре сотенных купюры в стеклянную банку-копилку в шкафчике на кухне. Оставалось надеяться, что он не знает точно, сколько у него там денег. А потом они сидели рядышком на диване, немного осоловевшие от вкусной еды и вина. Эва успокоилась.

— Ну конечно, они его схватят, — медленно проговорила она. — Всегда найдется кто-то, кто видел, людям иногда бывает трудно сообразить и сопоставить, но постепенно до них дойдет. Мир не может быть таким несправедливым. Да и молчать трудно все время, может, он по пьяни кому-то что-то выболтает. Знаешь, тип, который смог вот так вот запросто убить человека, например, в приступе ярости, он просто не сможет сдерживаться всю жизнь, он непременно себя выдаст — так или иначе. Ему обязательно понадобится излить кому-то душу. А тот проболтается полиции. Или же они пообещают вознаграждение, и его кто-нибудь выдаст, кто-то, жадный до денег.

Внезапно собственные слова комом встали у нее в горле.

— Я только хотела сказать, что непременно найдется человек, который захочет, чтобы справедливость восторжествовала. Люди, к сожалению, не всегда быстро соображают. А может, боятся.