Леди киллер [= Смертельные обьятия, Любовь до смерти ] - Мартина Коул Страница 58

Она передала «джойнт» Джою и легла на спину. Он затянулся, затем прижался губами к ее губам и выдохнул дым прямо ей в рот. Она, смеясь, ответила на его поцелуй. Вдруг из соседней комнаты донеслись звуки ансамбля «Ганс энд Роузис», от которых буквально задрожали стены.

— Ох ты, черт побери, Жеребец вернулся. Надо сматываться! Давай поднимайся!

Лиззи натянула на грудь грязную простыню и засмеялась:

— Что за спешка?

— Ты не знаешь нашего Жеребца. Такое натворит, что тебе и не снилось! Так что надо смываться отсюда!

— Ой, Джой, мать твою… Меня только-только разобрало, а ты собрался двигать куда-то!

Джой вздохнул и почесал свою грязную голову.

— Послушай-ка, может, пойдем раздобудем еще чего-нибудь курнуть, а?

— Ладно, только при условии, что вернемся сюда. Заметано?

— Заметано! Ну а теперь давай одевайся, пока эти рокеры сюда не ввалились! — Джой был не на шутку встревожен. Рокеры — ребята, в общем, неплохие, но мало ли что взбредет им в голову? К примеру, поразвлечься с Лиззи. Не важно, что она с Джоем. Такое тут бывало, и не раз!

Лиззи уже натянула джинсы и взялась за майку, когда дверь распахнулась и на пороге появился огромный детина с растрепанной светлой шевелюрой и длинной рыжей бородой. Из грязных джинсов прямо-таки вываливалось его накачанное пивом брюхо. На потемневшей от пота рубашке красовался череп.

— Привет, Джой! А это еще кто? — спросил он басом, и что-то в его тоне Лиззи не понравилось.

— Это Лиззи… Лиззи Барроуз. Лиззи, это Джоджо Дауни. Хозяин квартиры.

Лиззи уловила нотки страха в голосе Джоя.

— Привет, — произнесла она тихо.

Сощурив свои свиные глазки, Джоджо некоторое время хмуро разглядывал Джоя и его подружку и наконец улыбнулся своим беззубым ртом, от чего стал еще отвратительнее.

— Пошли со мной! Выпьете с нами! — Музыка, грохотала вовсю, Лиззи сунула ноги в туфли и последовала за Джоем и Джоджо в соседнюю комнату, где было человек пятнадцать — преимущественно мужчины и всего две девушки. Обе крашеные брюнетки, в одинаковых «боевых доспехах»: стандартной мини-юбке из черной кожи, черном ликриловом топе и совершенно потрясном коротком жакете из хлопчатки. На веках густые черные тени, на губах — ярко-красная рокерская помада. Девицы улыбнулись Лиззи, она тоже им улыбнулась. Слава Богу, она хоть успела одеться.

— Присаживайся, крошка, выпей с нами! — сказал Джоджо и знаком велел девицам потесниться. Лиззи села между ними на продавленную кушетку, а Джой устроился на полу с остальными. Мужчина лет сорока снял свою кожаную куртку с заклепками, положил на колени и взял у Джоя из руки его «джойнт».

Лиззи отпила немного сидра из стакана, поглядела, как мужчина что-то жжет в маленьком тигле, и все поняла. Поставив тигель на куртку, мужчина взял валявшийся на полу шприц и, вбирая в него пузырившуюся жидкость, подмигнул Лиззи, наблюдавшей за ним.

Какой-то толстяк потребовал, чтобы музыку приглушили — он никак не мог уснуть. Джой между тем растерянно озирался по сторонам, и, заметив это, Лиззи похолодела. Хоть бы выбраться поскорее отсюда! И никогда больше не возвращаться!

Но Джой как будто опять успокоился. Девицы болтали о своих детях. Вдруг в комнату вошла девочка лет двух. Насквозь промокший подгузник свисал между ног. Одна из девиц поманила девочку к себе. Та подошла, потеряв по дороге подгузник и переступив через него, к немалому удовольствию собравшихся. Вонь, которой была пропитана комната, смешалась теперь с резким запахом мочи. В это время Лиззи заметила, что мужчина закрыл глаза: он уже был под кайфом. Потом открыл их и поглядел на Лиззи:

— Ширнуться хочешь?

Лиззи замотала головой.

— Тогда кончай пялиться на меня, мать твою…

Лиззи прикусила губу, а мужчина расхохотался.

Наконец до Лиззи дошла сигарета с марихуаной, которую свернул Джой. Она с жадностью затянулась и передала ее сидевшей рядом девице.

От улыбки Джоя, а главное — от марихуаны Лиззи немного расслабилась. Кто-то поставил кассету с записью альбома группы «Пинк Флойд». Зазвучала песня «Великое веселье на небесах». Проникновенный женский голос и знакомая музыка окончательно успокоили девушку. Комната уже не казалась такой зловещей. Лиззи даже ответила улыбкой на улыбку мужчины, который только что укололся. Потом Джоджо предложил ей побаловаться ЛСД. Она взяла у него крохотную бумажку с кляксой и положила себе на язык. То же проделал и Джой. Через час она уже дрейфовала где-то в пятом измерении. Это был потрясный кайф! Откуда-то, вероятно из спален, повылезали еще дети.

Музыка больше не казалась слишком громкой, по рукам пошел поднос с сандвичами и графин со смесью водки и сидра. Джой в отключке лежал на полу, покачивая головой в такт музыке.

Неожиданно в дверь забарабанили, и одна из девиц впустила двух хорошо одетых женщин.

На кухне Джоджо отдал им толстую пачку банкнот и взамен получил три тысячи таблеток «Экстази». Лежа на полу, Джой все это хорошо видел.

Радуясь, что на несколько недель таблеток теперь хватит с избытком, Джой совсем было расслабился, но тут начался переполох. Не успели женщины выйти, как в квартиру ворвались полицейские.

Однако Лиззи уже ничего не соображала и блаженно улыбалась, когда полицейские тащили ее к машине.

Кэйт и Кэйтлин просматривали дела подозреваемых. Необходимо было выделить хулиганов, уже известных полиции, чтобы не путать с остальными, внесенными в списки подозреваемых. Но эта работа не дала пока никаких результатов.

Кэйтлин шумно зевнул:

— Тут, Кэйти, ни черта нет, и ты это хорошо знаешь. Убийца не из числа твоих подопечных. Он из нового помета!

Кэйт невольно улыбнулась:

— Из нового помета?

— Ну да! Именно это я и хотел сказать. Преступления, связанные с насилием, год от года меняют свой характер. В пятидесятых и шестидесятых они не отличались такой агрессивностью, как сейчас. Взять хоть этого типа и ему подобных. Они убивают жертву с особой жестокостью, чтобы самоутвердиться, наслаждаясь своим превосходством над женщиной, совершить самое гнусное из насилий над ней. Их возбуждает сопротивление женщины, они упиваются ее страхом. Впрочем, наш маньяк предпочел бы, чтобы женщина вела себя тихо и кротко, как может только мертвая, чтобы она против собственной воли позволяла себя насиловать.

Глядя на багровое лицо Кэйтлина, Кэйт кивнула и равнодушно произнесла:

— Я с вами совершенно согласна, но это не меняет дела, и мы далеки от истины так же, как от Святого Грааля. [23]