Убийство по-французски - Мартин О'Брайен Страница 57

Баске плохо спал. Мозг отказывался успокаиваться, тело не могло найти удобного положения, простыня оборачивалась вокруг тела словно горячий, пропитанный потом саван. Однако когда он наконец проснулся — глаза резало от света, шея затекла от жесткой подушки, трусы жгутами закрутились на ягодицах, — то понял, что ему худо-бедно удалось поспать пару часов. Еще он обнаружил, что проснулся в постели один.

А это означало только одно. Он храпел. Несколько раз, проваливаясь в сон, он, должно быть, мычал. Даже припоминал, что Селестин довольно сильно поддавала ему локтем в попытке заставить повернуться на бок. Но очевидно, где-то среди ночи она сдалась и ушла в одну из детских комнат. Селестин всегда это делала, когда он храпел.

А если храпел, размышлял Баске, то, видимо, выпивал. Эти две вещи сопутствовали одна другой, как кирпич и раствор, и объясняли противную боль за глазами и давление в черепе. Ничего особо грандиозного не случилось, насколько он мог припомнить, но выпито было явно достаточно. Началось с двух больших стаканов виски с содовой, которые он выпил накануне вечером, довольно рано, из-за чего Селестин встретила его с удивлением и радостью. А после двух скотчей последовали полбутылки белого вина под приготовленные Адель перцы и бутылка красного под тушеное мясо.

А потом, словно ему не хватило, он, когда жена ушла спать, прошел в гостиную и, сидя перед камином, выпил две порции бренди. Пробыл там не очень долго, все еще смакуя первую порцию, когда Селестин додумалась спуститься из их спальни, чтобы пожелать ему спокойной ночи, в длинном атласном облегающем платье с кружевами.

Баске понимал, что у нее на уме, но, хоть убей, не мог настроиться на это. Потому налил вторую порцию бренди и еще немного задержался. К тому времени как он поднял себя наверх, атласное платье сменилось хлопчатобумажной ночнушкой, Селестин быстро заснула, и он «соскочил с крючка». При наличии беременной любовницы, с которой еще предстояло побороться, последнее, что было на уме у Баске, — это секс с женой.

Воспоминание о беременности Анэ заставило Баске взбодриться. С пульсирующими висками он заерзал на кровати, чтобы расправить трусы, застрявшие между ягодиц, стараясь при этом не обращать внимания на здоровую эрекцию... чертов инструмент, который в первую очередь виноват в беременности любовницы.

Взбив подушку, Баске закрыл глаза и заскрипел зубами Боже, как можно было загнать себя в подобию ситуацию? Интрижка казалась такой совершенной, непосредственной и такой прогнозируемой. Ни слова о его обязательствах перед Анэ, никаких разговоров о том, что она отдала ему лучшие годы жизни. Он всегда был добр с ней, разве не так? Хорошо к ней относился, щедро оделял, не забывал дарить маленькие презенты. И она таким образом отплатила.

Они познакомились почти год назад на отраслевом мероприятии по сбору средств в Авиньоне, где Анэ и еще одна девушка отвечали за презентацию лотов на благотворительном аукционе, который был устроен после обеда. Стол Баске находился прямо у сцены, и каждый раз, когда там появлялась Анэ, он словно вонзался в нее взглядом, завороженный голубым блестящим платьем с разрезом на боку, открывающим обольстительное бедро, выпирающим лифом с соблазнительным декольте. И то, как она представляла каждый лот — поворачиваясь в одну сторону, отставляла попку и всегда наклонялась достаточно низко, чтобы показать, мол, места нижнему белью под сияющим блестками платьем нет.

В ней была греховная красота, как в игривом котенке. На лице выделялись темные, словно старое дерево, глаза, блестящие и подчеркнуто красные губы, белоснежные зубы. Он посчитал, что ей немного за тридцать, и в ней скорее Карибская, чем африканская кровь — это впоследствии подтвердилось, — понял, что ее присутствие его пьянит, что он покрывается мурашками при каждом ее выходе.

В итоге Баске отчаянно выторговывал вещи, которые ему совсем не были нужны — обед на четверых в «Жардан-де-Сен» в Монпелье, пару горных лыж «Россиньоль», которыми пользовался Жан-Клод Кили на чемпионате мира в 1967 году — Селестин дергала его за рукав, чтобы остановить, — принадлежавший Элтону Джону снегоход, который вытащили на сцену с соблазнительно расположившейся на водительском сиденье Анэ, одетой только во флюоресцирующий закрытый купальник. Судьбу этого лота решил именно купальник.

Баске представился примерно через час, незаметно, и вручил Анэ свою визитную карточку. Великолепное представление, сказал он ей. Если она когда-нибудь будет в Марселе...

Конечно, Анэ позвонила через неделю, и он съездил в Авиньон, чтобы повидаться с ней, — час туда и час обратно по скоростной дороге и еще три часа в неряшливой квартирке у старой городской стены. Он потратил пять часов своего дня. Но каждая потраченная секунда стоила того. Каждое су. Раз в неделю почти месяц Баске проделывал такое путешествие. Пока Анэ не дала понять, что для нее не будет никаких проблем со сменой жилья, переездом поближе к нему, и... быть может, он поможет ей подыскать местечко?