Алхимия единорога - Антонио Родригес Хименес Страница 57

— Пожалуйста, Виолета, пора выложить все начистоту.

— Да, раз у Джейн такой длинный язык.

— Возможно, она любит меня больше, чем ты?

— Не говори ерунды, — рассердилась Виолета.

— Мы обе тебя любим, — добавила Джейн.

Глаза обеих женщин изменили цвет, зрачки расширились. На лицах их отражалось напряжение, растерянность, неуверенность. Все карты были розданы, оставался единственный путь — рассказать все без утайки. Отговорки давно себя исчерпали.

— Мы откроем тебе правду, — решилась Джейн.

— Для начала я хочу услышать то, что для меня важно, очень важно.

— Мы тебя пугаем, Рамон? — спросила Виолета.

— Дело не в том. Я хочу узнать, сколько вам на самом деле лет.

— Мне тридцать, — объявила Виолета.

— А мне двадцать пять, — отозвалась Джейн.

— Как зовут твоего отца, Виолета?

— Николас Фламель.

— А твоего?

— Николас Фламель.

— Как можете вы быть дочерьми человека, которому более семисот лет? Да неужто вы…

Не успел я договорить, как Виолета меня перебила:

— Нет, мы не дочери призрака или какого-нибудь чудовища. Мы люди, как и ты, люди этого времени, хотя немного моложе тебя.

Джейн сухо кивнула в подтверждение слов сестры, произнесенных так жестко, что меня покоробило.

— Не могу поверить, что вас родила женщина, возраст которой исчисляется семью веками.

— А кто тебе сказал, что мы дочери Перенеллы?

Я не нашелся с ответом, сразу растерявшись. Но мое желание узнать всю правду не ослабело.

— О том, что мы поведаем тебе, рассказывать опасно. Чтобы заговорить, мы были вынуждены дожидаться позволения отца. Мы слишком мало тебя знали, толком нам ничего не было о тебе известно. Лишь потом мы наконец-то познакомились с тобой поближе. Представляешь, Рамон, что бы случилось, если бы власть имущие этого мира — мафиози, наркоторговцы, террористы, главы государств — узнали то, что знаешь ты?

— Да, представляю.

— Такое действительно произошло из-за одного болтливого субъекта, который близко сошелся с Фламелем. Из-за этого человека погибла Перенелла, и Николас долго не мог оправиться от утраты. В ее гибели виноваты немцы. Друг Фламеля по своей беспечности открыл нацистам место, где скрывалась Перенелла. Николас, наш отец, многому обучил этого человека, но секрет универсального снадобья приберег напоследок. Предателя звали Франсуа Дампьер. Когда он посчитал, что выведал все, он продал свои знания фашистам. Это случилось в марте 1943 года. Фламели жили тогда в Брюгге, спрятавшись прямо под носом оккупантов, и угодили в ловушку, как тысячи обычных людей. Перенелла выдавала себя за супругу Дампьера (тот был немцем с бельгийскими корнями и с юности жил в Брюгге). Чтобы не попасть в тюрьму, Дампьер записался в партию и вывесил на фасаде своего дома нацистский флаг, что теоретически обеспечивало полную безопасность обитателям жилища. Однако, будучи фантазером и болтуном, он, по-видимому, допустил неосторожное высказывание, и за домом начали внимательно наблюдать. Нацисты расспрашивали тут и там, подбирались все ближе и наконец узнали, что в доме проживают люди без документов. Зародилось подозрение, что там прячут евреев. Однажды, воспользовавшись отсутствием хозяина, немцы ворвались в дом и забрали Перенеллу. Ее спрашивали о муже и об остальных обитателях дома. Перенелла отвечала, что, кроме Франсуа, ее мужа, там никто больше не живет. Однако сыщики видели, как Фламель входил в дом, и желали знать, кто он такой и где сейчас находится. Перенелла так и не выдала своего настоящего супруга…

…Потом взяли Дампьера и стали пытать. На сей раз договориться или отделаться подкупом было невозможно. После ареста Дампьера дом опустел. Гестаповцы еще несколько раз неожиданно врывались туда и даже оставляли записки: обещали жизнь Перенелле и ее так называемому супругу, если будут выданы евреи. И вот, когда Дампьера снова начали пытать, он не выдержал и заговорил. Несчастный попытался вступить с гестаповцами в переговоры, обещая в обмен на жизнь раскрыть великую тайну. Поначалу ему не поверили, решив, что он просто плетет небылицы. Однако доводы Дампьера становились все более убедительными, и наконец он принес немцам флакон эликсира. После этого гестаповцы перевернули все в доме вверх дном. Они обнаружили и забрали золото, спрятанное в нише за шкафом, однако не нашли ни Фламеля, ни евреев, которые, как предполагалось, прячутся в одной из комнат. Фламель проникал в дом через потайной ход, но однажды его появление заметили и обложили дом со всех сторон…

…Однако Николас справился с патрулем из шести человек меньше чем за полминуты. Никогда раньше ему не приходилось так поступать, но, когда живешь больше шести столетий, у тебя есть возможность обучиться самозащите — таков чудесный дар времени. В своих путешествиях по Индии и Китаю Фламель достиг такого совершенства в боевых искусствах, что за неполную минуту мог без труда разделаться с двенадцатью или пятнадцатью вооруженными противниками. Николас способен уклониться от пистолетной или ружейной пули, как теннисист уклоняется от мяча, летящего со скоростью двухсот километров в час. Он настолько овладел японской катаной, что может одним касанием перерубить падающий шелковый платок. Когда немцы, обеспокоенные исчезновением шести патрульных, вошли в дом и обнаружили тела своих людей, они казнили Дампьера и начали пытать Перенеллу. Но Николас не мог не убить тех, кто пришел его арестовать, иначе погиб бы сам или, угодив в застенки, сделался бы рабом Гитлера, а потом все равно очутился бы в газовой камере.

— Но что было дальше?

— Николас попытался собрать группу наемных бойцов, но у него ничего не вышло, даже в обмен на все золото мира. В Бельгии просто не оказалось подходящих людей: одни попрятались по деревням, другие ушли во Францию и вступили в ряды Сопротивления. В общем, Перенелла умерла, не выдержав мук и не дождавшись помощи Фламеля — в тот самый миг, когда он уже принял решение сдаться властям…

…Фламель так обезумел от горя, что начал искать смерти. Вместо того чтобы скрыться, он на многие месяцы влился в ряды Сопротивления, где учил бельгийцев и французов сражаться. Фламель всегда носил при себе бутылочки с эликсиром, чтобы исцелять своих товарищей. Когда тех настигали вражьи пули, раненые принимали снадобье, и раны рубцевались в мгновение ока. Чудодейственное зелье Фламеля спасло жизни сотням партизан, и, когда пришло освобождение, он уже превратился в живую легенду. Французы и бельгийцы знали его под именем Мишель Мас. После окончания войны Фламель поселился в Пуатье, а потом несколько лет жил то в одном, то в другом городе долины Луары, все еще называясь доктором Масом. В пятидесятые годы его даже хотели выдвинуть кандидатом на Нобелевскую премию по медицине, однако, когда круг начал сжиматься, Фламель перебрался в Прагу, где выдавал себя за торговца хрустальными изделиями. Он вел себя осмотрительно, жил вдали от мира, чему немало способствовал политический режим Восточной Европы, а после шестьдесят восьмого года, когда над Чехословакией сгустились тучи, переселился в Лондон. Фламель обосновался в доме, где теперь живу я, и нанял мою мать в экономки — присматривать за домашним хозяйством. Ее зовут Виолета, как и меня. А лучше сказать, меня назвали Виолетой в ее честь. Хотя Фламель и моя мать полюбили друг друга с первого взгляда, долгое время оба скрывали свои чувства, стараясь оставаться друзьями. В начале семидесятых они поженились, и в семьдесят четвертом году родилась я, а пятью годами позже — Джейн.