Синайский секрет - Грег Лумис Страница 57

Парк-плейс

2660 Пичтри-роуд

Атланта, Джорджия

Тем же вечером

Со стаканом односолодового шотландского виски в руке, в рубашке спортивного покроя, а не со своеобычным воротничком, указывающим на его принадлежность к духовному сословию, отец Фрэнсис Нарамба стоял на балконе квартиры Лэнга и смотрел на раскинувшийся далеко на юг город.

— Deorum cibus est [50], Лэнг. Я не ел ничего лучше с тех пор…

Он намеренно оставил фразу незаконченной.

— С тех пор, как от меня ушла Герт? — договорил за него Лэнг, вытирая руки посудным полотенцем. — Amantes sunt amentes.

— Влюбленные — это безумные, — повторил по-английски священник. — Мне такое состояние незнакомо. Но, если вы вдруг захотите поговорить об этом, то в любое время…

Лэнг покачал головой и вышел к другу на балкон.

— Не стоит портить вкус хорошей еды.

— А еда действительно была хороша. Как вам удается так быстро совершенствоваться в кулинарии?

Лэнг, не глядя, протянул руку за спину и достал сверкающую лаком деревянную коробку.

— Без всякого труда. Вместо того, чтобы готовить, я покупаю сразу два-три готовых обеда в «Хоул фуд» или «Итзи’с».

Он имел в виду расположенные неподалеку высокоразрядные продовольственные и кулинарные магазины, где покупатели под звуки классической музыки выбирали копченный в дыму яблоневых дров бекон и пироги с сыром «Ярлсберг» по 12,5 доллара за кусок.

Лэнг открыл коробку и продемонстрировал лежавшие ровным рядом сигары.

— Не желаете придать обеду завершенность при помощи кубинской «Монтекристо» номер два?

Священник подержал руку над коробкой, выбрал одну сигару и протянул ее хозяину. Лэнг подрезал и зажег ее, а потом повторил то же самое для себя.

— Хорошо, что мы позволяем себе это не чаще, чем раз в месяц, — заметил, выпуская дым, Фрэнсис. — Не хотелось бы объявлять себя курящим, когда в следующий раз придется составлять документы для страховки.

— Неужели церковь не оплачивает вам медицинскую страховку?

— Даже церковь не может позволить себе страховать своих служителей от тяжелых заболеваний. У нас такая же медицинская страховка, как в любой фирме.

— То есть молитвы и возложение рук вы считаете недостаточно надежными средствами?

— Mus non urti tidit antro, или, выражаясь не столь возвышенно, умный человек всегда держит про запас еще один план.

Некоторое время мужчины наслаждались ароматом прекрасного табака, а потом Фрэнсис сказал:

— Догадываюсь, что эта прелесть попала к вам незаконным путем.

— Всего лишь небольшой грешок, на который меня вынудило неблагоразумное поведение правительства.

— Facinus quos inquinat aequat [51].

— Ладно, раз так, то я преступник — независимо от того, насколько мало мое преступление. Вы, очевидно, не захотите и дальше пользоваться плодами беззакония.

Фрэнсис уставился на кончик сигары, светившийся темно-вишневой точкой на странице ночи.

— Я этого не говорил. Кроме того, я всегда могу покаяться в грехе, а безбожнику это недоступно.

Лэнг посмотрел на облачко дыма, повисшее в неподвижном ночном воздухе.

— Теперь, когда я обеспечил еду, питье и благовонные курения…

— Главное, что требуется для жизни.

— Пусть так. У меня есть кое-что такое, что я хотел бы вам показать.

Фрэнсис театрально застонал.

— Поскольку я имею дело с юристом и еретиком, от меня, судя по всему, ожидается некое quid pro quo [52].

Лэнг пересек комнату, поставил телефон перед одной из колонок музыкального центра, выбрал диск и включил музыку. «Будем надеяться, что им понравится Вивальди», — подумал он и вновь повернулся к Фрэнсису.

— Так вот. Вы изучали историю церкви. Вероятно, не обошли вниманием Ветхий Завет.

Фрэнсис посмотрел на хозяина дома, потом на музыкальный центр и снова на Лэнга. Он давно решил, что никогда не сможет понять некоторые из не поддающихся рациональному объяснению поступки друга. Включение музыки перед началом разговора как раз относилось к числу таких поступков.

— Эти знания доступны даже еретикам, — добродушно произнес он и потянулся за бумагами.

Рейлли убирал со стола, а Фрэнсис внимательно читал то, что Лэнг назвал «иудейскими пергаментами». Когда же он поднялся, чтобы снова наполнить свой стакан, Лэнг обратился к нему с одним коротким замечанием:

— Ну, и?..

Священник налил себе виски, внимательно следя за уровнем напитка в стакане, как человек, точно знающий, сколько спиртного он можете себе позволить.

— Вы никогда не перестаете удивлять меня. Как вам, язычнику, удается отыскивать столь поразительные религиозные реликвии? Кто это перевел?

— Один мой друг в Лондоне, еврей.

— А происхождение?

— Пока неизвестно.

— Почему вы думаете, что это подлинный текст?

Лэнг чуть не ответил, что из-за подделки вряд ли стали бы убивать людей направо и налево, но промолчал. Он старался не открывать завесы над той частью своей жизни, которая была связана с насилием. Хотя Лэнг был уверен, что друг поймет его, он нисколько не хотел выслушивать проповеди о благе отказа от насилия, которые неизбежно должны будут последовать за его признанием.

— Вера — ваша специальность. Вот и поверим, что он подлинный.

Фрэнсис посмотрел под ноги, чтобы точно знать, что на пути нет Грампса, и сел. Он читал еще несколько минут.

— Во-первых, гипотеза, согласно которой Моисей не был евреем, вовсе не нова. Если не ошибаюсь, Исход, два-девятнадцать.

— Моисей, верховный иудейский законодатель, — не еврей?

— В книге Исхода сказано, что нет.

Лэнг, изумленный этими словами, взгромоздился на свою кухонную «стойку», повернувшись к маленькой гостиной и находившемуся там гостю.

— Кем же он был в таком случае?

— Хороший вопрос. Эхнатон, сын Аменхотепа III и царицы Тейе, был потомком Исава, старшего брата Иакова, который стал Израилем.

Лэнг отхлебнул из стакана.