Студия пыток - Луиза Уэлш Страница 55

Ну вот, пришло время сделать это. Рассказать ему о снимках, о библиотеке, о визите Маккиндлесса к Анне-Марии. Открылась дверь, и вошла Роза.

– Эй, вы, двое, перерыв закончился.

– Ты собирался сказать ему что-то, да ведь?

– Нет.

– Собирался-собирался. А я помешала. Я по твоему лицу увидела.

– Роза, – солгал я, – я ничего не собирался говорить ему. Что я мог сказать? И с твоим предложением я, кажется, еще не согласился.

К десяти часам вечера мы закончили все приготовления к распродаже и остались с Розой вдвоем. Вечер был уникален хотя бы потому, что на столе не стояло открытой бутылки вина.

– Рильке, пожалуйста, прошу тебя – не путайся у меня под ногами. Джим мне действительно нравится, к тому же в моем возрасте другого шанса может уже и не быть. Если он узнает об этом дельце, нашим отношениям конец. Джим даже на мои сигареты косо смотрит. И он так серьезно относится к закону. И странно, но это мне в нем нравится. Он честный. Ему можно доверять.

– А ты разве не хочешь, чтобы он мог доверять тебе?

Ее возмутила моя фраза.

– Он и так может мне доверять! Во всем, что важно. И вообще, он об этом никогда не узнает.

– Роза…

– Рильке, тебе ведь самому хочется…

Мне действительно хотелось. Осточертела мне такая жизнь. Осточертело работать и ничего не зарабатывать. Надоело шарить по карманам, когда не хватает на пинту пива. Сегодня днем я видел Смерть, сидел рядом с ней. Почему не рискнуть? Единственные, кому наша афера может принести вред, – это мы сами, а мы уже ко всему привыкли. Разве не хочется мне чего-нибудь приятного для разнообразия? Денег, например, раз уж они остались без хозяина. К тому же, судя по словам Андерсона, деньги эти – грязные, получены незаконным путем, а нам они могут еще как пригодиться. В тот момент стоило подумать подольше. Ведь грязные деньги пачкают всех, кто их трогает. Они никогда не остаются без хозяина и приносят вред тем, кто с ними имеет дело.

– Как?

Она села на стол и пожала мне руку.

– Рада тебя видеть союзником. Из всего, что я почерпнула в криминальных романах и американских фильмах, я поняла, что в преступлении… – я поморщился при этом слове, и она погладила мою руку, – …чем проще действуешь, тем лучше результат. В больнице кто-нибудь знает, что ты работаешь здесь?

– Нет, они думают, что я ее родственник.

– Отлично. Если ничего не изменится, а скорее всего – ничего и не изменится, поскольку распродажа уже завтра, мы приступим к делу. Конечно, все будут осведомлены о нашей распродаже, но это не имеет значения. Насколько я знаю из чужого опыта, ловят только жадных. Мы ведь не собираемся хапать все. Мы просто возьмем себе хороший процент. – Роза была довольна собой – она с удовольствием играла роль блистательной гангстерши – роль, к которой готовилась всю жизнь. – Как думаешь, каков процент наличных с наших продаж?

– Наличных к чекам – где-то шестьдесят на сорок.

Я говорил правду: антиквариат – прежде всего наличные деньги. И не только потому, что так легче избежать налогов, хотя и это тоже. Если сложить вместе все задолженности антикваров банку, сумма будет не меньше долга стран «третьего мира». Многие дельцы скрывают свои сделки от банковского менеджера со страхом и азартом, словно школьница, надевающая под форму платье, которое ей запрещено носить. Многие любят, когда их деньги всегда рядом, под рукой. Они обвязывают их вокруг пояса, как спасательный жилет, и называют разнообразными именами: капуста, деньжата, бабки, бабочки, бабло, зелень. Носят свои деньги во внутренних карманах и в ботинках, словно в инкубаторах, греют их, надеясь, видно, что те начнут плодиться и размножаться.

– Итак, нам всего-навсего нужно сделать вот что: уменьшить в официальных бумагах финальную, аукционную цену на те товары, за которые заплачено наличными, уже после того, как их выкупят, а разницу положить в карман. К примеру, процентов двадцать. Не забудь, мы ведь еще получаем двадцать процентов комиссионных от продавца и покупателя, делим их между собой пятьдесят на пятьдесят и, по моим грубым подсчетам, сумма наберется приличная. Что скажешь? Ты за?

Она плюнула на ладонь и протянула мне руку. Я сделал тоже самое, и мы с ней скрепили нашу сделку печатью.

– Наплюй на все. – Роза засмеялась. – Давай поцелуемся!

Я проснулся среди ночи. В комнате кто-то был. Я знал это так же точно, как то, что еще жив. Я не мог шевелиться, боясь, что, если потянусь к выключателю, огромная рука схватит мое запястье железной хваткой. В тишине послышался чей-то вздох. Я вскрикнул и бросился к лампе. Загорелся свет – в комнате никого не оказалось. Я откинулся на подушках, прислушиваясь к собственному прерывистому дыханию.