Смертный приговор - Андреас Грубер Страница 54

В следующие два часа Белл рассказывал им о нейрохирургии, анализе следов крови и искромсанных утопленниках. Когда Белл закончил вскрытие трупа, группа перешла в соседний зал, где руководитель судебно-медицинской экспертизы объяснял воздействие различных веществ на человеческое тело. Но Сабина осталась в секционном зале и дождалась, пока последний коллега покинет помещение.

Белл стянул перчатки и промывал инструменты в алюминиевой ванночке.

– Я так и думал, что вы останетесь, – сказал он, не поднимая глаз.

– У вас есть две минуты? – спросила Сабина.

– И даже больше… я знаю, чего вы хотите, – безэмоционально ответил он. – Ваш друг все еще под воздействием успокоительных.

– Спасибо, но я хотела поговорить с вами о кое-чем другом.

Он вытер руки.

– Вы не против? – спросил он и в тот же момент вытащил из нагрудного кармана фляжку. – Эти доклады нервируют.

– Конечно, – сказала Сабина, и Белл не стесняясь сделал глоток.

Затем убрал фляжку.

– Выкладывайте!

– Вы ведь были судебным медиком в деле «Многоножка», – заявила Сабина.

Белл кивнул, и на его лице появилось почти благоговейное выражение.

– Вы не представляете себе этот свинарник. БКА привезло сюда трупы в специальном фургоне. Это была беспорядочная груда из животных и людей. Одно лишь разделение всех частей и реконструкция, в каком порядке они были пришиты друг к другу, длились несколько дней. Лишь после этого можно было начинать вскрытие. – Белл злорадно улыбнулся. – Представляете, как старик Снейдер нас донимал? Этому говнюку хотелось бы получить заключение еще за два часа до убийства. Но чтобы суметь ответить на все его вопросы, мне нужно было бы самому совершить это преступление. И что дала вся эта спешка? – Он вопросительно посмотрел на Сабину.

Она пожала плечами.

– Того типа до сих пор не схватили.

– Именно об этом я хочу с вами поговорить.

Белл снисходительно улыбнулся.

– Вы наверняка уже давно вычислили убийцу.

Она решила, что он над ней издевается.

– С чего вы взяли?

– Вы ведь на курсе Снейдера? Не хочу вас обижать, но студенты, которых президент Хесс определяет к Снейдеру, все умники, имеют коэффициент интеллекта сто тридцать и считают, что они особенные.

У Сабины пересохло во рту. Но возразить на это она ничего не могла, хотя и злилась, что он стриг всех под одну гребенку – ее, Майкснер, Гомеза и Шёнфельда.

– Хотя какая разница. – Белл махнул рукой. – Возможно, вы не такая. Что вы хотели узнать?

– Вы также готовили заключения по убийству на Ваттовом море и случаю каннибализма, – сказала Сабина.

Он ненадолго задумался.

– Девушка, которую ножом разрезали на части, и тип с телевидения, от которого осталась лишь половина? – Белл кивнул. – Помню… интересная работа.

– Возможно ли, что за этими тремя убийствами стоит один и тот же преступник?

Он помотал головой:

– Исключено!

– Он мог ведь изменять свой почерк точно так же, как оставлял места преступления в разных состояниях и…

Белл перебил ее порывистым движением руки.

– Вот этому вас учат в академии? – Он помотал головой. – Передо мной на столе лежали трупы с якобы неумелыми, робкими ножевыми ранениями, которые были симулированы физически сильными убийцами; левши, которые пытались нанести удар правой рукой; убийцы, которые приседали, чтобы изменить угол атаки. Один парень даже обрезал себе кожу с подушечек пальцев. Фантазия не знает границ.

– И как вы смогли его уличить?

– Он упустил, что есть еще и боковые отпечатки пальцев. Мы всегда снимаем отпечатки от одного края ногтя до другого. И поверьте мне: судебные медики видят такие попытки манипуляций каждый день, и мы замечаем, если следы были фальсифицированы. Потому что у нас есть возможность обратиться к тысячам других похожих случаев – чего преступник не может. Вот так просто.

– Но если в этих трех случаях…

Он громко застонал.

– Вы точно такая же, как и другие на курсе Снейдера… упрямая и невосприимчивая к советам. – Он снова приложился к фляжке и вытер рот рукой. – Вот что я скажу вам: убийца в деле «Многоножка» был определенно правшой, потому что многочасовая работа левши выглядела бы иначе. Однако мужчина, который привязал молодую девушку к деревянной свае на Ваттовом море и изрезал ее складным ножом, был несомненно левшой. Кроме того, он не обладал той мелкой моторикой и анатомическими знаниями, как убийца в Берлине, – перечислял Белл. – А в случае каннибализма в Айфеле дело вообще обстояло по-другому.

Изо рта Белла на Сабину пахнуло перегаром. Хотя он казался безнадежным алкоголиком, Снейдер снова был прав: Белл корифей своего дела; к тому же с отличной памятью. По крайней мере, что касается этих трех дел.

Сабина взяла свой рюкзак, пробормотала сдержанное «спасибо» и направилась к двери.

– Возможно, речь может идти о двух убийцах, – крикнул ей вслед Белл. – Но ни в коем случае об одном и том же.

Автобус высадил большинство студентов в начале пешеходной зоны. Сабина и Тина тоже вышли. Был уже десятый час вечера, и перед некоторыми кафе стояли тепловые пушки. Одни коллеги присели на ступенях фонтана и тут же засунули себе в рот сигарету, другие целенаправленно устремились в ирландский паб с караоке.

– Хочешь послушать, как Гомез и Шёнфельд, обнявшись, поют «Криминальное танго»? – спросила Тина.

Сабина помотала головой.

– Не представляю, что может быть лучше.

– Я тоже.

Они прошли мимо паба, который остался слева, и направились вниз по пешеходной зоне.

Тина толкнула Сабину локтем в бок.

– Посмотри. – Она кивнула на столик перед итальянским рестораном. – Вон сидит судья Ауэрсберг.

– Где?

– С желтым шарфом. Это ее доклад я слушала в университете.

– Я думала, она старше. – Сабина рассматривала женщину лет сорока пяти, с длинными каштановыми волосами. На ней были джинсы, обтягивающая футболка и палантин, она сидела с бокалом красного вина и разговаривала, похоже, с двумя подругами.

– Возможно, однажды я тоже стану судьей, – сказала Тина.

Они прошли дальше в узкий переулок, в котором почти все столики перед ресторанами были свободны. Пахло серой, и из фонтанов повсюду били горячие источники, что придавало этой части старого города особенную, мрачную атмосферу. Сабина остановилась перед Римскими воротами, остатками старинной римской городской стены в конце пешеходной зоны. Под одним из навесов они заметили уединенный ресторанчик, к которому направились и заказали у официанта два пива.