Зеркальная страна - Кэрол Джонстон Страница 54

Я прихожу в себя на заднем дворе. Промокла до нитки, зато голова больше не пульсирует от боли. Давно я не чувствовала себя такой бодрой и в ясном сознании. Лишь сделав несколько кругов, понимаю, что происходит. Пинаю серебристые и серые камешки, подтягиваю старый рыбацкий комбинезон и марширую по тюремному двору за Энди Дюфрейном, и я – его приятель и сокамерник по имени Ред, то есть «красный». Вот что Эл имела в виду!

Подхожу к первому уродливому постаменту, заглядываю в бетонный вазон. Он пустой и надежно закреплен – с места не сдвинешь. Второй вазон едва не опрокидывается, стоит его толкнуть. Под ним лежит конверт в целлофановом пакете на зиплоке. Беру письмо, ставлю вазон обратно и поднимаюсь в буфетную. В кухне наливаю себе водки, хотя и так много выпила, и сажусь за стол. Наверное, лучше бы пойти в кафе «Клоун», ведь Росс может вернуться в любую минуту, но мне ужасно не терпится прочесть письмо, потому что на конверте каракулями Эл выведено: «Белоснежке».

Достаю конверт из пакета, разрываю. Внутри – лист бумаги в линеечку, мелко исписанный.

Дорогая Кэт!

Возможно, мне следовало начать с извинений или спросить, как ты жила последние двенадцать лет. Впрочем, ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы не ждать таких формальностей. Итак, приготовься, перехожу к главному.

Он собирается меня убить. Если ты читаешь эти строки, то ему это удалось и я уже мертва.

Если подумаешь, что невелика потеря, то я пойму. Если подумаешь, что так мне и надо, то спорить не стану. Когда-то я тебя ненавидела, и ты наверняка возненавидела меня в ответ. Наверное, ты считаешь меня лгуньей, но это письмо – единственная возможность убедить тебя в том, что сейчас я говорю чистую правду.

Все началось с любви или того, что я приняла за любовь. Ты ведь знаешь, каким он был – вряд ли это можно забыть… Он преображался, направляя на тебя все свое внимание, и ты буквально купалась в лучах его любви. Затем на смену ей пришла ревность, удушье и тотальный контроль. Все мужчины – пираты, помнишь? Хороших Прекрасных принцев не бывает. С ним я чувствовала себя такой маленькой, такой ничтожной… Я благодарила его за заботу, потом за презрение, за гнев. В первый раз, подняв на меня руку, он проплакал целую неделю. Во второй – меньше дня. В третий уже я извинялась перед ним. Я не понимала, что он во мне нашел, но теперь до меня дошло. Он знал, что делал со мной Синяя Борода. Он знал, что я слабее тебя. Он с самого начала знал, что я никуда от него не денусь.

Через несколько лет после свадьбы наш старый дом выставили на аукцион. Как я ни умоляла, он все равно его купил. Он был готов на все, лишь бы снова запереть меня в этой тюрьме. Заставил меня описать обстановку в мельчайших подробностях, и все, что он покупал и расставлял по местам, делало мою тюрьму еще теснее, еще надежнее.

Ты любила дедушку больше, чем я, ты обожала слушать мамины сказки, твое воображение всегда было богаче моего: если тебе что-нибудь не нравилось, ты просто делала вид, что его нет вовсе. Думаю, поэтому ты и забыла конец нашей первой жизни и никогда его не вспоминала. Раньше мне казалось, что это к лучшему.

Я могла бы рассказать тебе прямо сейчас, что случилось в ту ночь, когда погибли дедушка и мама. Я могла бы поклясться, что это правда, и ты, возможно, поверила бы или даже вспомнила, как все было. Впрочем, вряд ли. Не нужен психолог, чтобы понять: твои воссоздающие фантазии гораздо сильнее подавленных воспоминаний. И единственный способ их разрушить – возвращать тебе память о настоящих событиях по кусочку, подсказка за подсказкой, пока не вспомнишь правду сама. Иначе ты не поверишь…

Ты наверняка сердишься на меня за охоту за сокровищами. Я спрятала странички из дневника и написала подсказки. Когда меня не станет, мой друг, который уважает мои желания, отправит их тебе по электронной почте. Прости за эти выкрутасы, прости, что я велела ему притвориться Мышкой. Она заявилась к нам в прошлом году совершенно внезапно, и, вместо того чтобы радоваться ее возвращению и возобновить нашу дружбу, я до чертиков испугалась, что она разозлит Росса и он выместит все на мне. Да, я ужасная трусиха. Наверное, притворяться Мышкой в письмах – тоже проявление трусости, но я поступила так намеренно. Мне казалось, что меня ты слушать не станешь в отличие от нее. Прости, если письма или странички из дневника тебя напугали. Впрочем, так и было задумано. Я хотела, чтобы ты вспомнила, что случилось в ту ночь, когда погибли дедушка с мамой. Я хотела, чтобы ты вспомнила, что совершил Росс.

Я кое-что спрятала в Серебряном кресте. Мне осталось передать тебе лишь этот предмет и это письмо. Ты должна поверить им! Ты должна поверить мне! Не знаю, что он задумал, только вряд ли случившееся будет выглядеть как убийство, ведь он – прирожденный пират.

Я все время думаю о тебе! Когда ты уехала, я проплакала целые сутки, я плакала много недель. А он обнимал меня и говорил, что все хорошо, потому что мы есть друг у друга. Ему всегда было выгодно разделять тебя и меня. Я много раз хотела с тобой связаться, но не стала этого делать. Я знала, что без нас тебе лучше. Я знала, что иначе он отнимет у меня те немногие вольности, которые еще оставались – живопись, волонтерскую работу, друзей. И яхту! Он согласился купить яхту, не сообразив, что я воспользуюсь ею, чтобы ускользнуть. Поэтому я и назвала ее «Побег». Если ты нашла письмо, то помнишь, как сильно мне нравилась эта история. Любой шанс на спасение лучше, чем ничего.