Синайский секрет - Грег Лумис Страница 53

Южный вокзал Вены

Отделение полиции

Виднер Гюртель

Вена

На следующий день

09:20 утра

Ни разу за двадцать два года службы на долю старшего инспектора Карла Рауха не выпадало такой безумной ночи. Отставного профессора застрелили в подъезде дома на Зонненфельсгассе и перевернули вверх дном всю его квартиру. Потом экстренный вызов на Стефанплатц, где мужчине страшно разрезали лицо стеклянной бутылкой и ранили выстрелами из пистолетов двух полицейских, одного — весьма серьезно. А потом, уже утром, пока он еще не успел оформить документы — совершенно истерический звонок из Michaelerkirche. Перевернутые гробы, разбросанные по полу останки и двое свежих мертвецов среди тех, кто почивал там веками. Похоже, церковника куда больше расстроило нарушение покоя усопших, чем то, что их там прибавилось.

Таких кровопролитий в Вене не бывало даже в то время, когда через Австрию проходила граница между Востоком и Западом и город являлся полем битвы советских и западных шпионов. Они изредка убивали друг дружку, но, по крайней мере, делали это аккуратно и без лишнего шума. После падения коммунистической империи в Вене стало относительно тихо. Ни тебе воинственных арабских эмигрантов с их сектантской жаждой насилия, ни бывших африканских колоний, постоянно требующих то того, то этого. Конечно, были и карманники, и нечастые драки в парке Пратер, и различные трудности в расположенном неподалеку районе «красных фонарей». Но стрельба, да еще и не в одном месте, а сразу в трех…

Таинственности случившемуся добавляло то, что никто не слышал ни одного выстрела из мощного оружия пятидесятого калибра. Раух не видел таких «пушек» с тех пор, как в юности проходил обязательную военную подготовку. Баллистики доложили, что в Polizei стреляли из двух разных стволов. Двое в церкви были убиты из одного, третьего по счету, а профессор — из такого же четвертого. Из кирпичных стен склепа выковыряли еще несколько пуль, но они оказались слишком сильно изуродованы для того, чтобы можно было утверждать, что в этой перестрелке участвовал еще и пятый ствол. Судя по нескольким гильзам, обнаруженным на Стефанплатц и в склепе, стреляли из пистолетов. Из точно таких же ужасающих громадных пистолетов, какие были найдены у убитых в склепе.

Но с какой стати кто-то будет таскать с собой такие тяжести?

И то, что оружие было одинаковым, и то, что никто не слышал стрельбы, заставляло предполагать, что каждый раз стрелки использовали глушители — подобные тем, что были обнаружены все в том же древнем склепе. Получалось, что действовали профессиональные убийцы, и действовали они согласованно. Предположение о профессионалах подтверждалось и полной анонимностью трупов, найденных в церкви — на одежде убитых не было даже фабричных ярлыков.

Но какова же была цель всех этих кровопролитий? Что общего могло быть у двух профессиональных бандитов с разведшимся с женой отставным университетским профессором… какой специальности?

Раух принялся разгребать кучу бумаг, валявшихся у него на столе. Там были и вчерашняя газета, и рапорты, оставшиеся с прошлой недели, и что-то, больше всего похожее на обертку от печенья, которое он ел на завтрак.

Тщательно убранный стол — признак слабого, а может быть, и вовсе больного ума.

То, что он искал, оказалось на самом верху. Профессор химии в настоящее время занимается какой-то непонятной археологической химией.

Полиция обнаружила в квартире профессора полнейший разгром. Несомненно, там что-то искали. Раух обвел взглядом свой собственный кабинет, плотно заваленный бумагами. Да, скорее всего, тщательно обыскивали.

Но что искали?

Телефон у него на столе зазвонил и прозвонил трижды, прежде чем инспектор его отыскал — конечно же, под бумагами на приставном столике.

— Ja?

Он внимательно выслушал то, что ему сказали. Пусть он не тратил лишнего времени на поддержание никому не нужного порядка в своем кабинете, зато свои расследования не только скрупулезно проводил, но и надлежащим образом продумывал и планировал. Раух уже послал людей в банк, название которого значилось на корешках чеков, обнаруженных в квартире профессора, чтобы выяснить состояние депозитов и узнать, кто и за что в последнее время переводил деньги герру доктору. Криминалисты обследовали стреляные гильзы и теперь рыскали вокруг церкви в поисках оружия, которое неустановленный участник перестрелки мог там выбросить. И вот, в самом начале расследования, один из детективов отыскал то, что вполне могло оказаться серьезной уликой.

Инспектор взял висевший на спинке стула пиджак и направился вниз.

Оказавшись в подвале, он вошел в комнату без окон с бетонным полом. Мебель там состояла из стола и четырех стульев. В комнате пахло потом и застарелым табачным дымом, хотя при некурящем шефе курить никто не осмеливался. Двое младших инспекторов смотрели на третьего мужчину, а тот, в свою очередь, не отрывал глаз от планшета с бумагой, на которой третий из присутствовавших рисовал мужское лицо. Глаза у полицейских были красными, оба были небриты, и это недвусмысленно говорило о том, что их выдернули прямо из постелей и приказали заняться делами, не дав даже времени привести себя в порядок.

Перед каждым из присутствовавших стояло по картонному стаканчику с коричневатой жидкостью, которую на вокзале имели наглость называть благородным именем кофе. Раух был твердо уверен, что это пойло ядовито или, по крайней мере, не имеет ничего общего с настоящим венским кофе, а это, по его мнению, было равнозначно.

— Morgen [44], — без малейшего намека на энтузиазм пробормотал младший из двоих полицейских, когда Раух вошел в комнату. — Герр Йост Шаттнер, хозяин ресторана «Королевская пекарня». Это возле Стефанплатц. Он знаком… был знаком с герром доктором Шаффером. Вчера вечером профессор обедал там с каким-то типом.

Раух кивнул на лист альбома.

— По словам герра Шаттнера, это и есть тот самый человек, который вчера обедал с убитым. Он говорил только по-английски.

— Организуйте рассылку портрета, — сказал Раух. — Если он иностранец, то будет особенно важно обследовать гостиницы.