Memow, или Регистр смерти - Джузеппе Д'Агата Страница 52

Однажды в середине ноября, торопливо поужинав, Фатима сумела уговорить сына отправиться вместе с ней посмотреть квартиру на виа Джулия. Это был решающий визит, от которого — так она дала понять — зависела покупка.

В девять вечера? Конечно, это было не самое подходящее время для осмотра квартиры. Но владелец, желавший продать ее, жил там один и целыми днями отсутствовал. Кроме того, объяснила Фатима, этот господин был довольно эксцентричным типом. И в самом деле, желая продать квартиру, он тем не менее выражал явное недовольство, что вынужден принимать незнакомых людей, бесцеремонно совавших нос в его домашнюю жизнь, и потому определил рамки такого беспокойства — самое большее час, вечером после ужина.

Аликино отказался бы от подобной затеи, скорее стал бы искать другую квартиру, потому что не считал разумным покупать эту, лишь мельком осмотрев ее при электрическом свете, но Фатима, успевшая за пару месяцев побывать там, хоть и очень недолго, три раза, была очарована ею. Квартира была просторная и престижная, именно такая, какую ей хотелось иметь. Вдвоем, конечно, лучше смотреть, но Аликино был уверен, что ничье мнение не повлияет на выбор, который она уже сделала.

— Не будем говорить, что ты мой сын, — предупредила Фатима, когда они направились к подъезду.

— Я же тебе говорил, что мы похожи на мужа и жену.

— Ты, как всегда, очень мил, Кино. Скажем, что ты мой племянник.

— Но почему мы вообще должны ему что-то объяснять?

Вместо ответа Фатима позвонила в колокольчик.

Прием был откровенно враждебный. Как только они вошли, владелец квартиры внимательно посмотрел на большие часы с маятником, стоявшие в прихожей. Это был прямой намек на то, чтобы было соблюдено обязательное условие — не более часа.

Аликино сразу же почувствовал какую-то неприязнь и к квартире, и к человеку, жившему тут. Часы с маятником издавали вибрирующий звон, в котором слышалось что-то мрачное и зловещее. В помещении было слишком темно и стоял сладковатый запах горелой смолы. Запах этот никогда прежде не встречался Аликино и теперь показался чрезвычайно неприятным.

— Обычный, весьма приятный запах, — кротко и с восхищением возразила Фатима, — напоминает аромат сандалового дерева.

Хозяин — а он был высокого роста, импозантный, с черными пронзительными глазами, в красном халате до пят, расписанном арабесками, — казалось, оценил слова Фатимы. Обозначив улыбку, он внимательно осмотрел ее с ног до головы. Она перенесла осмотр без всякого смущения. Очевидно было, что подобное происходит не впервые.

Аликино почувствовал себя исключенным из этого инфернального общения, которое установилось между ними. Несколько раздраженный, он проследовал за хозяином внутрь квартиры, вошел в просторную гостиную, где с трудом смог рассмотреть очертания комнаты.

— Нельзя ли включить свет?

— Свет включен полностью, — ответил человек, обнаружив хорошо поставленный бас. — Не выношу яркого света.

— Я тоже, — прошептала Фатима.

Аликино хотел побыстрее закончить этот формальный осмотр, но хозяин теперь уже больше не торопил их. Мало того, обращаясь к Фатиме, он не только подчеркивал отдельные достоинства комнат, но был щедр и на советы, как лучше обставить их. Казалось, он наконец нашел покупателя, которого искал, так как, похоже, лишь немногие, ему одному ведомые люди, были достойны жить в этом здании шестнадцатого века. Фатима с удовольствием внимала ему.

Повсюду были ковры, циновки, подушки, какие-то деревянные идолы, старинное оружие, а все вместе соответствовало вкусу хозяина, который Аликино находил слишком погребальным.