Самая лучшая месть - Стивен Уайт Страница 51

Другими словами, стал бы человеком.

— Том, вы совсем недавно вышли из тюрьмы. И ко мне вы ходите совсем недолго. И тем не менее большую часть проведенного нами вместе времени вы концентрировали внимание на событиях с участием людей, которые так или иначе заняли в вашей жизни заметное место, а потом, похоже, отвернулись от вас.

Он состроил гримасу, в которой отражались не только смущение и недоумение, но и скептицизм, сдобренный изрядной дозой того, что я принял за аггравацию. [14]

— Не знаю… Я не знаю, о чем вы говорите.

Нерешительность, с которой это было сказано, дала мне основание предположить, что любопытство Тома все же задето и ему хотелось бы посмотреть, к чему я клоню.

— Ваша мать, — продолжал я, — когда у нее начиналась маниакальная стадия, она брала вас с собой. Вы путешествовали. Вы переживали приключения. Вы были вместе. Но потом мания сменялась депрессией, и она замыкалась в себе, оставляя вас одного, лишая вас всего.

Он смотрел на меня с тем же озадаченным выражением на лице.

— Вы следите за моей мыслью?

— Пока да.

Удивительно, что всего два слова могут передать столь широкую гамму чувств. Я услышал в них и предостережение.

Уловив осторожность — примерно так же я отреагировал бы на оскалившего клыки пса, — я пошел вперед.

— Теперь в вашей жизни появляется эта агент ФБР. Сначала она находит улику, которая играет решающую роль в вашем освобождении из тюрьмы, потом везет вас домой и даже угощает завтраком в роскошном ресторане. Вы делаете ответный шаг навстречу, но она ведет себя так, словно вы уже ей надоели. Потом… да, эта женщина совершенно неожиданно приглашает вас на обед. Вечер проходит великолепно. Но когда вы пытаетесь продлить его, она исчезает, словно ничего и не было.

Решив, что объяснил достаточно, я умолк в ожидании ответа Тома.

Ничего.

— Вы не видите некую систему?

Он презрительно хмыкнул.

— Не понимаю, что за чушь вы несете.

Я медленно кивнул. Что ж, контакта не получилось. Не в первый и наверняка не в последний раз. Оставалось утешаться тем, что могло быть и хуже.

— Ладно.

Отступив, фигурально выражаясь, к своим окопам, я стал припоминать, что сказал Том о своих чувствах в тот вечер, когда попытался продлить свидание. Что-то о незащищенности в юридическом и физическом смысле.

— Хочу вам рассказать кое о чем. Странное дело. Последние две ночи, когда я спал в дедушкином доме, там хлопали двери. Звук был такой, как в тюрьме, когда камеры запирают на ночь.

— Двери хлопали, когда вы спали или бодрствовали?

— Первый раз я спал. Тот стук разбудил меня. Я подумал, что мне это просто приснилось. На следующую ночь дверь стукнула дважды: в первый раз, когда я спал, а во второй — примерно через час, когда я лежал с закрытыми глазами. Я даже вздрогнул. Звук был точь-в-точь такой, какой бывает, когда хлопают двери в тюрьме.

— По-вашему, что это было?

— Не знаю. Мне не по себе. Мне неспокойно. Может, это все только в моем воображении. Но раньше со мной ничего такого не случалось, даже когда я сидел в камере смертников. — Он подался вперед, положив руки на колени. — Как вы думаете, это может быть посттравматический стресс?

Я искал признаки посттравматического стресса с того самого раза, когда Том Клун впервые переступил порог моего офиса. Их можно обнаружить и у ветеранов войны, и у обиженных супругов, и у десятков тысяч людей, оказавшихся 11 сентября 2001 года в Нижнем Манхэттене. Том, имеющий за спиной опыт тринадцатилетнего пребывания в тюрьме, разумеется, тоже был подвержен им.

— Вполне возможно. То, что вы описываете, весьма схоже с мысленными возвратами в прошлое, так называемыми флэшбеками, причиной которых часто становится ПТСР. Стресс-факторов в вашей жизни хватало. С чем ассоциируется этот звук? Когда вы слышите стук закрывающихся дверей, у вас возникают какие-то другие ощущения?

— Например? Вы имеете в виду симптомы беспокойства? Что это может быть? Учащенное дыхание? Ускоренное сердцебиение? Потные ладони? Что-то вроде того?

Я кивнул. Мне бы не хотелось снабжать Тома полным списком симптомов, который, конечно, намного длиннее, или перечислять альтернативные. Существуют ведь еще и симптоматические цели, знать о которых пациенту вовсе не обязательно.

— Нет. Ничего такого. Никаких ассоциаций. Я просто слышу, как хлопают чертовы двери. — Он поежился. — Стоит услышать их несколько раз, и забыть уже невозможно. Вы даже не представляете что это за звук.

Его взгляд стал пустым, как будто мысленно Том перенесся туда, где провел тринадцать лет и где каждый вечер хлопали тяжелые металлические двери.

«Нет, — подумал я, — я этого не знаю».

— Что-нибудь еще напоминает вам то время?

— А что это может быть?

— Те самые флэшбеки.

— И что они собой представляют?

— Я ведь не был там и могу только догадываться, через что вам пришлось пройти. Вы почти не рассказываете о тюремной жизни, так что мне трудно поставить вопрос более конкретно.

— Мне не хочется об этом думать. И вряд ли когда-нибудь захочется.

Том ушел. Я подождал еще секунд тридцать или около того и прогулялся по коридору до комнаты ожидания, где уже ожидала следующая пациентка. Поздоровавшись с ней, я выглянул в окно и увидел Тома, садившегося на ярко-красную «веспу».

Пока мы шли в кабинет, я думал о том, как человек, только что вышедший из тюрьмы и еще не имеющий работы, смог позволить себе новенький скутер.