Крестное знамение - Крис Кузнецки Страница 51

Заброшенный склад кишел пауками, но Мария Пелати не возражала, так как здесь они могли чувствовать себя в относительной безопасности. Доктор Бойд в конце концов согласился с ней, хотя на то, чтобы смириться с нынешним положением, у него ушло значительно больше времени. Сама мысль о необходимости скитаться и искать ночлег, подобно бомжу, вызывала у него содрогание. И только когда профессор растянулся на бетонном полу, он почувствовал, что благодарен судьбе даже за такое удобство.

— Профессор, — позвала Мария, подкладывая какое-то тряпье себе под голову. — Можно мне задать вам один личный вопрос? Меня всегда интересовало, были ли вы когда-нибудь женаты.

— Я давно предчувствовал, что вы когда-нибудь обязательно спросите меня об этом. На протяжении десятилетий он преследует меня. Нет, моя дорогая, я никогда не был женат. Занимаясь преподаванием, путешествиями, исследованиями, я так и не нашел достойную женщину… А вы? Почему в вашей жизни нет мужчины?

— В каком-то смысле, наверное, потому, что я следую по вашему пути. Я слишком много и долго работала, чтобы теперь все испортить, особенно когда так близка защита докторской. Но могу обещать вам одно: как только получу степень, моя жизнь тут же кардинальным образом изменится.

— Неужели?

— Да, именно так, как я сказала, — заверила его Мария. — Я всегда мечтала иметь семью. Поэтому в самом недалеком будущем настанет такой момент, когда личная жизнь выйдет для меня на первое место. И когда это произойдет, берегитесь! Ни один мужчина на планете не будет в полной безопасности.

— Такой красивой девушке будет нетрудно найти поклонника. И даже целую сотню их. А что родители думают о вашем замужестве? Я слышал, как вы частенько ворчали по поводу отношения к вам отца. Он что, действительно с таким презрением относится к тем решениями, которые вы принимаете?

Мария еще сильнее покраснела.

— Мне кажется, он с еще большим презрением относится ко мне, чем к моим решениям. У моего отца старый европейский менталитет, и для него женщины — слабый и глупый пол. Он совершенно искренне полагает, что мы созданы только для того, чтобы служить мужчинам.

— Да уж, действительно старый менталитет! А как ваша мать смотрит на подобные варварские взгляды?

Мария ответила не сразу.

— К сожалению, я уже никогда этого не узнаю… Моей матери не стало до того, как я смогла задать ей подобный вопрос.

— О, Мария. Я не знал. Извините меня за бестактность.

— Все в порядке. Мне полезно будет выговориться.

Бойд улыбнулся Марии, лег и стал слушать.

— Когда я была маленькой, мы с матерью очень дружили. Мы вместе играли, вместе ходили в парк, вместе читали книги. Отец не позволял ей заниматься никакой работой — у нас в доме был целый штат прислуги, — поэтому у мамы было много свободного времени, которое она проводила со мной. Она была самой лучшей мамой на свете. Такой любящей, такой заботливой. Она всегда говорила, что я должна стремиться воплотить свои мечты в жизнь. Любой бы позавидовал тому, что у меня такая мама…

Голос ее вдруг сорвался, она не могла подыскать нужных слов.

— К сожалению, отношение отца было совсем другим. По крайней мере ко мне. У меня было два сводных брата. И отец носился с ними, как с сокровищами. В особенности с Роберто. Все внимание было обращено на него. Отец постоянно хвастался его способностями и талантами. Часто брал его с собой на работу и в командировки. Но я не завидовала. У меня была мама, а у моих братьев отец. И я даже думала, что в нашем мире все так устроено. — Девушка замолчала и перевела взгляд на лунный луч, что проникал в склад сквозь грязные окна. — Так я считала до девяти лет.

Мария глубоко вздохнула.

— До того времени я никогда не была свидетелем столкновений между родителями. Настоящего скандала. С криками, плачем, угрозами разного рода. И когда он случился впервые, это был истинный кошмар. Два человека, дороже которых для меня в мире не было никого, сошлись в настоящей битве. С точки зрения ребенка, в таком сражении не бывает победителей. Само по себе происшедшее было отвратительно, но оно показалось мне еще более ужасным, когда я узнала его причину.

— И в чем была причина?

— Во мне. Они поругались из-за меня.

Мария медленно опустила голову, словно все еще никак не могла смириться с тем, что произошло так много лет назад.

— Они были на кухне, и отец бросал грубые обвинения прямо в лицо маме. Вены у него на шее вздулись. Поначалу я не могла поверить в это, но потом убедилась, что отец действительно запретил ей общаться со мной. Он заявил ей, что я девочка и ничто не способно изменить мой пол, — следовательно, я бесполезна. После чего начал настаивать, чтобы она больше внимания уделяла моим братьям, так как у них еще был шанс достичь чего-то в жизни. Вы можете поверить в подобное? Мне всего девять лет, и отец уже фактически отрекается от меня, ставит на мне крест.

Бойд не знал, что ей ответить.

— Мать пыталась возражать ему, говорила, что я могу стать не хуже любого мужчины, а он только смеялся. В буквальном смысле смеялся ей в лицо. Немного успокоившись, отец сообщил ей, что отсылает меня в специальный интернат для девочек, чтобы я больше не могла стать причиной их конфликтов.

— Вы шутите, дорогая!

Слеза скатилась по щеке Марии.

— В то время я даже не знала, что такое интернат, и тем не менее по реакции матери поняла, что в нем нет ничего хорошего. Она сразу же разразилась слезами и выбежала из кухни.

— О Господи! И вас отправили в интернат?

Мария кивнула.

— Мне было девять лет, когда меня отвезли в Челтенхемскую школу для девочек.

— В Глостершире? Это учебное заведение высочайшего класса, моя дорогая.

— Не спорю, но никакие его академические стандарты не могли заменить мне то, что я утратила.

— Мария, я вовсе не хотел сказать…

— Я поняла вас. По крайней мере у них хватило совести дать мне хорошее образование, ведь так? Впрочем, и тут я должна благодарить мать, а не его. Мама решила, что если не сумеет отговорить отца от мысли отослать меня, то хотя бы настоит на том, чтобы мне подыскали школу, где к женщинам относятся с уважением. Ну и дальше все складывалось, в общем, совсем неплохо. Как только закончился начальный период адаптации, мне в школе стало очень нравиться. Я познакомилась с девочками из разных стран. Выучила полдюжины языков. Было даже время, когда я стала свысока и с презрением смотреть на все итальянское — язык, культуру, еду. Я решила, что если я недостаточно хороша для Италии, значит, Италия недостаточно хороша для меня. Прошло очень много времени, прежде чем моя нога вновь ступила на родную землю.