Билет в ад - Лоран Ботти Страница 51

— Каковы были основные направления деятельности общества? Да, прежде всего: вы арестовали всех подозреваемых?

— Как вы понимаете, официально основная деятельность заключалась в проведении семинаров, на которых предлагались определенные методики развития личности. Методики вполне работающие. Структура общества была строго иерархической, доходы весьма солидными…

— Официально… — машинально повторил Тома.

— Это в конце концов насторожило финансовые службы: небольшая секта, состоявшая поначалу лишь из нескольких адептов — они все впоследствии фигурировали в деле Кутизи, — вдруг стала зарабатывать огромные деньги, при этом никак себя не афишируя, фактически оставаясь в тени. Им принадлежали очень дорогие здания, в частности роскошный особняк в Сен-Жермен-ан-Лэ, книжный магазин в самом центре Парижа и так далее.

— То есть такое количество денег явно не могли обеспечить семинары и пожертвования адептов…

— Основным источником доходов, как мы выяснили — правда, уже слишком поздно, — была спонсорская поддержка одного очень богатого американца, владельца сети фармацевтических компаний.

— Но почему вдруг он финансировал какую-то секту?

— Ради тестов. Астрософия была лишь прикрытием для проведения медицинских тестов на адептах общества. Одни соглашались добровольно и даже безвозмездно, другие, как, например, юные бездомные наркоманы, — в обмен на проживание и медицинский уход. Таких Кутизи находил немало… Американец переводил секте средства, которые позволяли Кутизи процветать и одновременно разыгрывать из себя гуру…

Тома кивнул.

— Тесты были связаны с изучением одного случайно открытого вещества, — продолжал Греди. — Допамнезин, если не ошибаюсь, — так оно называется. Сильный стимулятор памяти. Одно время медики были просто помешаны на нем — революция в медицине, победа над болезнью Альцгеймера и все такое… Проблема состояла в том, что его применение давало множество побочных эффектов, причем различных для разных индивидов. У людей начинались галлюцинации, которые порой доводили их до самоубийств, причем настолько жестокими способами, что в связи с этим пришлось наконец начать полицейское расследование: казалось совершенно невероятным, что кто-то может покончить с собой таким образом…

— Насколько я помню, было заведено десять — двенадцать уголовных дел…

— Да… всего лишь.

— Всего лишь?

Греди кивнул.

— Хотите кофе, лейтенант? — спросил он, поднимаясь.

Не дожидаясь ответа, он вышел в коридор и вскоре вернулся с двумя пластиковыми стаканчиками, над которыми поднимался пар.

— Странно, — заметил он, ставя один стаканчик перед Тома, — я почему-то всегда был уверен, что рано или поздно это дело снова всплывет…

На какое-то время он задержался у окна, задумчиво глядя на заснеженные крыши Парижа. Тома подумал, что этот вид напоминает рождественскую открытку…

— Расследование оказалось нелегким, — снова продолжал Греди, отхлебнув кофе. — И для нас, и для судей. Вы, скорее всего, не в курсе, но такой тип организаций — я говорю не о мелких сектах, но о мощных ассоциациях, у которых есть своя недвижимость и огромные средства, — чаще всего пользуется покровительством очень влиятельных людей. С Кутизи дело обстояло похожим образом. Но его отличие от большинства доморощенных гуру заключалось в том, что его методика… работала.

— Работала?

— Да. Он и в самом деле помог излечиться от депрессии… или от наркотиков многим людям, которым прежде не помогали никакие другие методы. Только не подумайте, что я его защищаю. Но дело в том, что среди его пациентов были и очень высокопоставленные люди. Которые, разумеется, не хотели, чтобы их имена всплыли в ходе полицейского расследования, да еще такого громкого…

— Иными словами, по указанию сверху дело было спущено на тормозах?

Казалось, Греди колеблется. Наконец он сказал:

— Имейте в виду, если вы передадите кому-нибудь мои слова и этот человек явится ко мне за подтверждением, я буду все отрицать. Поскольку официально никакого давления ни с чьей стороны не было. Просто, скажем так, нам не захотели помогать.

Но повторяю, если вы скажете кому-то с моих слов, что из дела исчезли сведения о некоторых пациентах Кутизи — богатых бизнесменах, заметных фигурах шоу-бизнеса и так далее, — я буду все отрицать напрочь. Я скажу этому человеку, что дело об астрософии прошло и быльем поросло. Что мы никогда не подозревали эту секту в том, что у нее есть целая сеть филиалов чуть ли не по всему миру, гораздо надежнее замаскированных, чем головная организация… Что нас ничуть не удивило, с какой быстротой сверху спустили приказ приостановить расследование…

И наконец, мне даже мысли не приходило о том, что после крушения ассоциации несколько десятков уцелевших адептов вновь сформировались в небольшие группки и продолжили дело своего наставника, уже без официального руководителя, без иерархической структуры, — в конце концов, об их дальнейшей судьбе ничего не известно.

Однако, лейтенант, будем считать, что я вам ничего не говорил, а вы ничего не слышали. Более того, я первым заявлю о беспочвенности всех слухов, распространяемых в Интернете об этой организации, и заверю в том, что расследование было проведено по всем правилам и что оно увенчалось для меня успехом, а не стало одним из самых серьезных провалов… — закончил Греди с печальной улыбкой.

В кабинете надолго воцарилась тишина. Тома чувствовал, что запутывается еще больше. Тевеннен, Вдова, Шарли, Джорди Фонте, Кутизи, астрософия… За кем или за чем бежать в первую очередь?.. Какая тень из прошлого готовится принять зримый облик?

Внезапно Греди спросил, в упор взглянув на собеседника:

— А вам действительно кажется, что астрософия — или то, что от нее осталось, — имеет отношение к ГИС?

После паузы Тома ответил:

— Все зависит от того, что именно она в себя включает…

— Да, так и есть, — кивнул Греди. — Ну что ж, надеюсь, вы будете держать меня в курсе дела.

Тома кивнул, понимая, что беседа окончена, и простился с комиссаром.

Он уже шел к двери, когда Греди его окликнул:

— Лейтенант, не сочтите за бестактность, но все-таки — что вы делаете среди этих ГИСовских крыс? Вы, судя по всему, человек совсем из другого теста…

Тома не в первый раз об этом спрашивали, но при ответе он впервые воздержался от грубости.

— Считайте, что дело в личной мести, — с такой же прямотой, с какой Греди задал вопрос, ответил он.

— Понимаю, — кивнул комиссар. — Когда доведете свою личную месть до конца, свяжитесь со мной. Я, может быть, смогу кое-что для вас сделать…