Скрипка дьявола - Йозеф Гелинек Страница 51

Витория, на следующий день

Консерватория имени Хесуса Гуриди представляла собой современное трехэтажное здание из серого кирпича, построенное в середине восьмидесятых годов таким образом, что каждый верхний этаж был на пару метров шире нижнего. Третий этаж опирался на поднимавшиеся снизу светлые колонны, придававшие всему зданию сходство с первобытной свайной постройкой.

Пердомо и Вильянуэва прибыли на встречу с десятиминутным опозданием из-за привычки последнего прихорашиваться перед выходом, как женщина. Они сказали привратнику, что они из полиции, и тот провел их в большой зал консерватории, где студенты старших курсов репетировали какую-то пьесу, напоминавшую барочный концерт. На самом деле исполнялось переложение для камерного оркестра знаменитейшей сонаты для скрипки и бассо континуо «Дьявольская трель» итальянского композитора Джузеппе Тартини. В найденной в Ассизи записи, сделанной рукой самого композитора, говорилось:

Однажды ночью мне приснилось, что я заключил договор с дьяволом. В обмен на мою душу дьявол поклялся всегда быть рядом со мной, когда бы он мне ни понадобился. Во сне мне пришло в голову дать ему скрипку, чтобы посмотреть, владеет ли он инструментом, и, к моему изумлению, музыка, которую он стал играть, была столь утонченной, вдохновенной и прекрасной, что во время исполнения я не мог пошевелиться. Я лежал недвижный и бездыханный, пока наконец не проснулся. Я тотчас схватил свою скрипку и начал играть, стараясь припомнить то, что слышал во сне. Находясь в лихорадочном состоянии, я решил перенести эти звуки на нотную бумагу, и, хотя вышедшая из-под моего пера соната оказалась лучшим из того, что я сочинил, она и отдаленно не может сравниться с тем, что играл в моем сне дьявол.

Большой зал консерватории Витории способен вместить шестьсот пятьдесят зрителей, а его сцена — около двухсот музыкантов, но, так как полицейские, спускаясь из ложи бенуара, увидели перед собой небольшую группу музыкантов камерного оркестра, к тому же сидевших полукругом, зал показался им гораздо меньше. Дон Иньиго Ларрасабаль не только был профессором консерватории по классу скрипки, но и руководил отделением струнных инструментов. Детективы нашли его в первом ряду, откуда он давал указания первой скрипке, сидевшей на сцене первой слева.

Если бы Пердомо имел возможность видеть фотографию Хесуса Гуриди, композитора, чьим именем названа консерватория, автора знаменитых «Десяти баскских мелодий», ему пришлось бы признать, что дон Иньиго был его живым портретом: низенький, почти лысый, с седыми усами в форме равнобедренного треугольника, большими ушами, крупным носом и старомодной бабочкой, делавшей его похожим на человека XIX века, но человека, бесспорно, выдающегося.

Увидев полицейских, он сразу поднялся и объявил музыкантам перерыв на полчаса, сказав перед этим первой скрипке:

— Запомни, крещендо [21]не значит аччелерандо. [22]Эту ошибку допускают даже крупные дирижеры. Ты должен добиться того, чтобы постепенно усиливать звук, не нарушая избранного темпа. Как в «Болеро» Равеля.

Первая скрипка сделала пометку в партитуре, а затем исчезла за кулисами вместе с другими музыкантами, так что полицейские могли поговорить с доном Иньиго прямо в зале.

— Вы сегодня без скрипки в руках, — начал Пердомо, чтобы разбить лед. — Я был на похоронах вашей дочери; мы все до глубины души были тронуты пьесой Баха, которую вы сыграли.

Дон Иньиго закрыл на секунду глаза, словно стараясь воскресить тот волнующий момент, и произнес:

— Благодарю. Ария из «Страстей по Матфею» написана в том темпе, который мне еще подвластен, несмотря на преклонный возраст. «Дьявольская трель» — другое дело, начинающему паркинсонику вроде меня ее не сыграть. К счастью, у меня есть ученики, способные блестяще исполнить эту пьесу, в то время как я ограничиваюсь тем, что даю им отсюда кое-какие указания. А теперь сообщите мне хоть какие-нибудь благоприятные новости, чтобы я, придя домой, мог порадовать мать Ане.

— Расследование только началось, но мы уже сделали гигантский шаг вперед, — начал Пердомо.

Вильянуэва, как и советовал ему шеф при выходе из гостиницы, скромно оставался на втором плане.

— О надписи на арабском я знаю из газет. Меня передергивает от мысли, что этот негодяй, задушив мою дочь, выпустил ей кровь!

Инспектор подумал, что могло бы быть и наоборот, но решил оставить это соображение при себе.

— Сеньор Ларрасабаль, у нас есть одна гипотеза, которую мы еще не разрабатывали, но которую не следует отвергать. Я имею в виду следующее: возможно, убийца просто прикрывал свое преступление грабежом.