Мертвые возвращаются?.. - Тана Френч Страница 51

— Вроде бы за несколько дней до того, как меня вывели из игры. Видела потом пару раз в городе, но всегда вовремя увиливала от встречи.

— Интересно. — По голосу Фрэнка нетрудно было догадаться, что его губы растягиваются в хищной ухмылке. — Получается, что она разговаривала с тобой относительно недавно. Оказывается, в начале января 2002-го у вас с ней состоялась продолжительная и весьма милая беседа. Она потому запомнила, что была на зимней распродаже и прикупила какое-то модное дизайнерское пальтецо, которое тебе и демонстрировала. Цитирую: «с отпадными замшевыми вставками». Ну как, вспомнила?

— Нет. — Сердце забилось медленно и глухо, буквально ушло в пятки. — Это была не я.

— Я так и подумал. Разговор Виктория запомнила хорошо, чуть ли не дословно — память у девицы что стальной капкан. Побольше бы нам таких свидетелей. Хочешь послушать, о чем вы говорили?

Голова у Викки устроена так, что, поскольку никакой другой активности в ней не происходит, все разговоры, которые в нее попадают, откладываются и сохраняются вечно и, главное, в нетронутом виде.

— Давай, освежи мне память.

— Вы встретились случайно, на Графтон-стрит. По словам Викки, ты была «в полном ауте», не сразу ее узнала и даже не помнила, когда вы виделись в последний раз. Сослалась на похмелье, но она объяснила это последствиями некоего ужасного нервного срыва. — Рассказ явно доставлял Фрэнку удовольствие, говорил он быстро, напористо, в ритме хищника, преследующего добычу. Мне было не до веселья. Все это я уже знала, недоставало только деталей, а осознание собственной правоты радует отнюдь не всегда. — Потом, признав ее наконец, ты заметно оттаяла, предложила выпить кофе. Так что самообладания нашей девочке, кем бы она ни была, не занимать.

— Да. — Я вдруг поймала себя на том, что вся сжалась, словно бегун на старте. Казалось, комната Лекси смеется надо мной, скрывая свои секреты в тайниках и под половицами, готовит чужаку капканы и ловушки. — Этого у нее не отнимешь.

— Вы пошли в кафешку в центре города, она показала тебе свои новые шмотки, потом вы вспоминали былые деньки. Ты, что на тебя не похоже, держалась на удивление молчаливо. В какой-то момент Викки спросила, где ты сейчас обитаешь, не в Тринити ли. Ведь незадолго до того у тебя случился пресловутый нервный срыв и ты сказала, что Дублинский универ у тебя в печенках сидит и ты подумываешь перевестись куда-нибудь — может, в Тринити или даже за границу. Знакомая история?

— Да. — Я осторожно опустилась на кровать. — Знакомая.

Дело было в конце семестра. Фрэнк еще не сказал, продолжится ли операция после лета, и я на всякий случай готовила вариант с уходом. В чем на Викки можно положиться: она непременно и моментально разнесет любую сплетню по всему универу.

Голова пошла кругом, словно в ней что-то перестраивалось; знакомые вещи обретали иные, непривычные очертания и формы и с негромким мягким щелчком становились на новые позиции. Странное совпадение: то, что Лекси прямиком направилась в Тринити, как будто собиралась занять мое место, уже давно не давало мне покоя. Нет, все гораздо хуже. Меня даже бросило в дрожь. Единственное совпадение здесь — встреча двух девушек в относительно небольшом городе, причем одна из них, Викки Липучка, по большей части только тем и занята, что болтается в надежде встретить кого-то полезного для себя. Нет, не по чистой случайности Лекси занесло в Тринити и не благодаря некоему мистическому притяжению, увлекавшему ее вслед за мной в те уголки, где затаилась я. Она попала туда по моей подсказке. Мы с ней действовали как единое целое, она и я. Я привела ее в этот дом, в эту жизнь, и точно так же она тянула за собой меня.

Между тем Фрэнк продолжал:

— Наша девочка сказала, что нет, сейчас она нигде не учится. Объяснила — довольно туманно, — что якобы путешествует. Викки предположила, что она только что из психушки. И вот что еще. У Викки сложилось впечатление, будто психушка эта где-то в Америке или Канаде. Может, из-за того, что твоя вымышленная семья вроде бы живет в Канаде. А может, потому, что в промежутке между Дублинским универом и вашей встречей на Графтон-стритты где-то подцепила американский акцент. Так что теперь мы не только знаем, как она стала Лекси Мэдисон, но и откуда начинать поиски. Думаю, мы твоей Викки Липучке просто обязаны поставить пару коктейлей.

— Если кто и поставит, то скорее ты, чем я, — ответила я каким-то не своим голосом, однако Фрэнк в порыве энтузиазма этого не заметил.

— Я уже позвонил ребятам из ФБР — собираюсь отправить им по «мылу» фотографии и отпечатки. Не исключено, что девочка была в бегах и они смогут что-то раскопать.

Из настольного зеркала за мной настороженно наблюдала Лекси.

— Держи меня в курсе, ладно?

— Обещаю. Хочешь поговорить со своим дружком? Он здесь.

Сэм и Фрэнк делят один кабинет. Господи, ну кто бы мог подумать!

— Нет, я позже ему позвоню.

Глуховатый голос Сэма донесся как будто ниоткуда, и в какой-то момент мне до боли захотелось перекинуться с ним хотя бы парой словечек.

— Говорит, что перепроверяет всех, кому ты могла перейти дорожку за те шесть месяцев, пока трудилась в убойном. Пока ничего. Если что-то всплывет, он сразу же тебя известит.

Иными словами, никакой связи с операцией «Весталка». Ах, Сэм, Сэм! Отгороженный от меня Фрэнком, он делал все, что в его силах: упрямо и без лишних слов пытался отвести от меня единственную понятную ему опасность. Ложился ли он спать прошлой ночью?

— Спасибо. Скажи ему спасибо, Фрэнк. И скажи, что я скоро позвоню.

Надо было выйти прогуляться: отчасти потому, что заболели глаза — уж слишком много вокруг всего серого, пыльного, — отчасти потому, что сам дом начал действовать на меня как-то странно: я словно постоянно затылком ощущала на себе его взгляд. Такое чувство, будто тебя застукали на чем-то постыдном, но, обернувшись, ловишь лишь чей-то удивленный взгляд и понимаешь, что притворяться бесполезно — даже самое невинное лицо тебя не спасет. Открыла холодильник, сделала сандвич с индейкой и еще один с джемом, налила кофе в термос и отправилась на прогулку. Вдруг в один прекрасный день, причем очень скоро, придется преследовать убийцу, знающего Гленскехи как свои пять пальцев? Так что неплохо бы заранее оглядеться.

Десятки тропинок и дорожек сплетались в запутанный лабиринт, вились между полями, рощицами и кустами, возникали ниоткуда и вели в никуда, но я, как оказалось, ориентируюсь не так уж плохо и заплутала всего пару раз. Теперь я и Фрэнка оценивала по-другому. Проголодавшись, я села на каменную изгородь, достала термос и сандвичи. День выдался солнечный, прохладный, высоко в стылом голубом небе повисли облака, однако по пути мне не встретилось ни души. Где-то далеко залаяла собака, кто-то подозвал ее свистом — и все. Я даже начала фантазировать, будто луч смерти уничтожил в Гленскехи все живое и никто ничего не заметил.

На обратном пути я обошла прилегающий к дому участок. Пусть Марчи и растеряли большую часть владений, оставшееся все равно впечатляло. Каменные стены в рост человека, обсаженные деревьями — в основном боярышником, от которого получил имя сам дом, — но я заметила и дуб, и ясень, и только что распустившуюся яблоню. Полуразвалившаяся конюшня, где Дэниел и Джастин ставили свои машины, располагалась в удалении от дома, так что запах навоза в барские комнаты не доходил. Там, где в былые времена помещалось, наверное, с полдюжины лошадей, остались груды мусора, ржавых инструментов и куски брезента, но поскольку их давно никто не трогал, рыться в них я тоже не стала.