Тринадцать шагов вниз - Рут Ренделл Страница 51

Вскоре он совсем замерз, руки покрылись мурашками. Чтобы согреться, Микс пробежался вниз по улице и поднялся с другой стороны площади. Он запыхался, но не согрелся. И тут, к своему ужасу, он увидел, как «ягуар» выезжает со стоянки. Он упустил ее.

Нерисса проехала мимо и, хотя он помахал ей, не заметила его. Она смотрела прямо перед собой и не улыбнулась в ответ. Миксу ничего не оставалось делать, кроме как вернуться домой, просмотреть газету и написать заявки по двум вакансиям.

Квартирант жил в ее доме около четырех месяцев, и они иногда не встречались неделю. Да и желания видеть его тоже не возникало. Они разговаривали, только если сталкивались случайно, и то недолго. Он был не в ее вкусе и, без сомнения, недолюбливал ее так же, как и она его. Тем страннее казалось Гвендолин желание встретиться с ним сейчас. Было важно отловить его в это воскресенье и выяснить все насчет той вещи и письма. Кроме того, по словам Олив и Куини, он не кормил Отто в ее отсутствие. Ее собственное равнодушие к коту во внимание не принималось. Это было обязанностью Селлини — кормить кота. Он обещал. Кроме того, она была уверена, что Отто никогда не съел бы цесарок и голубя, будь он сыт.

Кстати, о цесарках. Гвендолин вспомнила, что мистер Сингх обещал прийти в одиннадцать часов. Впрочем, она была уверена, что он опоздает — в современном мире все опаздывают. Каково же было ее удивление, когда ровно в одиннадцать раздался звонок в дверь. Поднявшись на ноги, она пошатнулась и была вынуждена схватиться за спинку дивана, чтобы не упасть. Ей потребовалось несколько минут, чтобы дойти до дверей. Звонок раздался снова.

— Иду, иду, — проворчала она для порядка.

Сосед оказался красивым мужчиной с седыми усиками, выше и бледнее, чем она предполагала, и вместо восточного халата пришел во фланелевых брюках, спортивном пиджаке, розовой рубашке и сером галстуке. Единственным несоответствием, на взгляд Гвендолин, был его белоснежный тюрбан.

Он последовал за ней в гостиную, подстраиваясь под ее медленный шаг.

— У вас прекрасный дом, — сказал он.

Гвендолин кивнула. Потому она и живет здесь.

Она присела и предложила мужчине сделать то же самое. Сиддхартха Сингх воспользовался предложением, но не спеша. Он осматривался, разглядывая каждый угол, облупившиеся стены и потрескавшийся потолок, шаткие оконные рамы, древние батареи, стоящие здесь годов с двадцатых, и стопку ковров, побитых молью и, возможно, поеденных мышами. В последний раз он видел такую разруху много лет назад, в трущобах Калькутты.

— Если вы пришли поговорить о ваших птицах, — начала Гвендолин, — я не знаю, чем могу вам…

— Простите, мадам, — вежливо перебил мистер Сингх, — простите, но птицы — в прошлом. Этот эпизод ушел в историю, так сказать. Я пережил потерю и начал с чистого листа. Кстати, возможно, вы, как истинная англичанка, сможете объяснить мне, почему говорят «с листа»? Может, это связано с тем, как в лесу мы поднимаем листья и открываем, что под ними?

В нормальных обстоятельствах Гвендолин отпустила бы какую-нибудь колкость, но этот мужчина был так красив (и не только по-восточному) и так учтив, что она обмякла. Как царица Савская перед Соломоном.

— «Лист» — это страница, — неуверенно произнесла она. — Страница в книге жизни.

Мистер Сингх улыбнулся. Улыбка, достойная бога солнца — широкая, белозубая, мягкая, осветившая его красивое лицо. Зубы у него были, как у американской молодежи, — ровные, белые и блестящие.

— Спасибо, — сказал он. — Несмотря на то что я прожил в этой стране тридцать лет, мне иногда кажется, что я живу в новой эпохе Просвещения.

Гвендолин беспомощно улыбнулась в ответ. И предложила то, чего никогда не предлагала случайным гостям с тех пор, как Стивен Ривз исчез из ее жизни.

— Не хотите ли чаю?

— О нет, спасибо. Я зашел лишь на минуту. Сейчас объясню. Когда вы плохо себя чувствовали и лежали в больнице, я видел в садике вашего садовника, очень трудолюбивого молодого человека, и сказал миссис Сингх, что этот человек — то, что нам нужно, чтобы привести в порядок наш сад. Поэтому я и пришел к вам. Чтобы узнать его имя и по возможности телефон. Вдруг он возьмется за работу.

Гвендолин переполняли эмоции. Она не понимала, почему упала духом при упоминании миссис Сингх, но вполне понимала, почему удивилась и начала злиться. Выпрямилась, думая о том, даст ли он ей на десять лет меньше, чем на самом деле, и сказала:

— У меня нет садовника.

— Есть, мадам, — возразил мистер Сингх. — Возможно, это просто ускользнуло из вашей памяти. Я понимаю, вы лежали в больнице. Как раз в то время я его видел. Не сомневаюсь, что вы наняли его, а он начал работать в ваше отсутствие.

— Я никого не нанимала и ничего об этом не знаю, — не дала ввести себя в заблуждение Гвендолин.

Он смотрел на нее с жалостью, словно она — выжившая из ума старуха.

— Как он выглядел?

— Дайте вспомнить. Примерно тридцати лет, светлые волосы, британское лицо, голубые глаза, я думаю, и симпатичный. Не такой высокий, как я или — он смерил ее взглядом — вы, мадам.

— Что именно он делал?

— Перекапывал сад, — просто ответил мистер Сингх. — Он копал в двух местах. Земля, вы знаете, очень твердая, как скала… — он слегка приукрасил речь, — как несокрушимый камень.

Он даже разговаривал с нею на ее языке. Познакомься она с ним раньше, смог бы он заменить Стивена Ривза?

— Мужчина, о котором вы говорите, не садовник, а мой квартирант. Он живет на верхнем этаже.

— В таком случае приношу извинения за беспокойство.

Мистер Сингх поднялся, и Гвендолин снова увидела его по-военному подтянутую высокую фигуру и плоский живот. Ей хотелось крикнуть: «Не уходите!», но вместо этого она сказала:

— Его фамилия Селлини, и у него нет разрешения входить в мой сад.

Он снова улыбнулся, на сей раз грустно.

— Должен признаться, я разочарован. Нет, пожалуйста, не вставайте. Вам нужно выздоравливать, тем более что вы — если можно так сказать — не первой молодости. — Он взглянул на свое отражение в одном из облезлых зеркал и тактично добавил: — Впрочем, и я не первой. Желаю вам всего хорошего, благодарю за прием и ухожу.

После его ухода солнце погасло. Злость все нарастала. Она дождется Селлини, выпьет крепкого кофе, сделает все, что угодно, чтобы не уснуть, пока не услышит, как он вернулся. Та вещь, письмо, а теперь еще и это. Гвендолин избавится от него и найдет какую-нибудь симпатичную тихую леди не первой молодости. О, как больно ударила ее эта фраза! Несмотря на то, что он отнес и себя к той же категории. Но Селлини! Она выселит его, как только сможет.