Бешеные псы - Джеймс Грейди Страница 50

— Видишь, — заметил Рассел, — ты был так смущен, что все перепутал.

— Это был полицейский!

— Верняк, — кивнул Зейн. — И она тебя чуть не сцапала.

Он покачал головой.

— Хорошо, что Хейли с Эриком тайком следили за тобой. Если бы офицер Зеркальные Глаза усадила тебя в свою машину, нам бы всем крышка. Или тебе пришлось бы кормить ее сэндвичами, пока она проводила обыск.

— Ты чуть не сжег меня!

— Да, маленько не рассчитал. Я метил в переднюю часть машины, так, чтобы огонь от взрыва нанес тебе минимальный вред.

— Но взрыв был классный, — сказал Эрик.

— Круто, — добавил Рассел.

— Зато теперь они знают…

— Не так много, как если бы тебя задержали, — успокоил Зейн. — Единственное, что теперь у них есть, — это смутное описание гражданина, который пытался спасти жизнь полицейскому, когда начался этот ад кромешный.

— А скоро они получат еще и заявление об угнанной машине.

На улицах Нью-Джерси вспыхнули фонари. Был обычный час пик, но нам удавалось избегать пробок.

— Эх, раздобыть бы здешнюю карту, — сказал Рассел, поглядывая на окрестности, разбросанные вдоль клубка дорог — городских, окружных, штата и федеральных, — по которым мы ехали.

— Веди так, чтобы океан был слева, — посоветовал Зейн, указывая на стрелку, судя по которой пляжи были в миле отсюда.

Вечер перешел в ночь, и в выбитое окно угнанного «БМВ» задувал холодный ветер. Дороги сворачивали то направо, то налево. Мы полагали, что движемся в сторону океана. Иногда мы не сомневались, что его черная гладь маячит между усеянными светящимися точками окон зданиями, проплывавшими за выбитым окном Рассела, казалось, что ночной воздух приносит запах моря. Иногда мимо мелькали небольшие супермаркеты и закусочные, которые вполне могли бы быть и в Канзасе, окрестности, которые могли бы быть и в Огайо.

Уже сорок пять минут мы катили вроде бы на юг по дороге с односторонним движением мимо высотных кооперативных домов и полуразвалившихся лачуг. Возможно, то было влияние ночи, влетавшей вместе с ветром в окно Рассела, возможно, то лучшее, что есть во мне, решило, что гори оно все синим пламенем, подумаешь — брови, но я успокоился и уже собрался пошутить или сказать что-нибудь приятное Зейну, когда Рассел заметил свободную стоянку почти на берегу океана.

— Боже правый! — завопил наш водитель.

Слева не было заметно красных полицейских мигалок.

Сзади протянулась пустынная ночная дорога.

Спереди тоже была она.

— Справа чисто! — крикнула Хейли с заднего сиденья.

Рассел разогнал машину, только чтобы нажать на тормоза, после чего нас занесло влево на первом же углу. Мы промчались через пустую стоянку — снова скрип покрышек, круто влево — и понеслись по пустынной улице с односторонним движением обратно…

Рассел тормозил так резко, что нас всех бросало то вперед, то назад.

Мы остановились посреди улицы с односторонним движением, которая вела в направлении прямо противоположном нашему плану. Пустая стоянка была слева. Справа вздымалось к небу облицованное камнем здание протяженностью с целый квартал, освещенный тремя одинокими фонарями. Прямо за этой горой должен был быть океан.

Рассел завернул «БМВ» на парковку, распахнул водительскую дверцу и, наполовину высунувшись из машины, вытаращенными глазами посмотрел на крышу здания.

Через несколько секунд он снова уселся за баранку, прошептав:

— О боже!..

Потом нажал на газ. «БМВ» рванул вперед. Рассел вырулил на подковообразную подъездную дорожку военно-морского госпиталя для ветеранов Второй мировой войны, превращенного в приют для престарелых.

— Обождите здесь! — крикнул он и стрелой ринулся в вестибюль.

— Уф, — с притворной серьезностью сказал я, когда Рассел исчез за дверьми приюта. — Ладно.

Я вышел из машины. Волнующаяся черная гладь за квартал от нас должна была быть Атлантическим океаном. Налево вдоль берега протянулась полураскрошенная каменная дорожка. Справа маячил огромный заброшенный замок в арабском стиле. Я посмотрел наверх, стараясь разглядеть, что же могло привлечь Рассела, но увидел только огромную надпись, составленную из незажженных лампочек, гласившую:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В…

— Забирайтесь! — заорал Рассел, подбегая к «БМВ».

Так и не прочитав вывеску до конца, я беспрекословно подчинился нашему водителю.

— Всего через пять кварталов!

Рассел с космической скоростью вырулил с подъездной дорожки и погнал обратно — туда, где за несколько минут до этого увидел нечто. Мы с ревом мчались сквозь ночь со своим водителем. И с верой.

Наш угнанный «БМВ» свернул налево и помчался по широкой улице, вдоль которой стояли машины, припаркованные под углом к осевой линии. Одна из машин тронулась с места, и Рассел мгновенно оказался на ее месте. Он вылез из «БМВ» и застонал как бы в сексуальном благоговении. Затем неверными шагами пошел через улицу к длинному одноэтажному зданию со стенами из серых кирпичей, похожих на оладьи, и белым навесом. Я как раз стоял за ним, когда он упал на колени и широко развел руки — аллилуйя, — словно узрев землю обетованную.

Черные буквы на белом навесе гласили: «Каменный пони».

Светящиеся белые буквы на черном фоне оповещали: «Кафе и бар».

Стенание рок-гитары, барабанная дробь и хриплый женский голос долетели до нас, пока Рассел, коленопреклоненный, стоял на улице.

— Нет, — сказал я.

— Какого дьявола! — возразил Зейн. — Мы же не можем не есть.

— Ладно, — вздохнул я.

Только тогда до меня дошло, что незажженные электрические буквы на покрытом арабесками фасаде здания означали: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЭШБЕРИ-ПАРК, НЬЮ-ДЖЕРСИ».

— Мы не можем не есть. Все будет в порядке.

Эрик закрыл выбитое водительское окошко чехлом от запасного колеса. Мы заплатили за вход и вступили в эту фабрику грез с черными стенами, пропитанную пивными парами, сигаретным дымом и расцвеченную разноцветной подсветкой. Какая-то группа вымучивала на сцене заунывную мелодию для примерно двухсот парнишек из колледжа и мотавших головами студенточек, для двадцати с чем-то будущих юристов и рабочих с цементного завода, которым всем явно было уже под тридцать, как Расселу, Эрику и мне. Какой-то негр, пожалуй даже старше Зейна, припадая на одну ногу, прошел мимо с тросточкой. Мы направились к задней части бара. Рыжая загорелая барменша в завязывавшемся на шее лифчике и с колечком в пупке подняла палец: подождите.

Гитары, вторя виртуозному соло ударника, исполнили концовку доносившейся со сцены громогласной песни.

— Большое спасибо! — сказала лидер группы — женщина с перекинутой через плечо гитарой. Водопад черных завитков падал на ее белое, как слоновая кость, лицо до черной блузы с низким вырезом и сидевшей в обтяжку. На ней были черные джинсы и зашнурованные туфли на толстых черных каблуках. — Мы признательны за то, что вы пришли сюда сегодня вечером, надеюсь, вам понравилась последняя песня, которую я написала сама, она называется «Секс в угнанной машине».