Железная роза - Брижит Обер Страница 50

Мы с Мартой уставились на него. Он рассмеялся болезненным смехом:

— Прелестная парочка! Готовы… прикончить друг друга из-за… клочка бумаги, которого я… в глаза не видел!

— Что вы сказали?

— Никогда! Никогда не видел! Безумно… смешно!

Запинаясь, я пробормотал:

— А… фотокопия, посланная Зильберману?

— Фрагмент, который дал мне… Грегор, чтобы доказать… что он говорит… правду. Ах, бедняжки, до чего вы… глупы!

— Но где же тогда список?

Марта встряхнула Ланцманна. Он зашелся кашлем, содрогаясь в конвульсиях. Глаза вылезали у него из орбит. Марта отпустила его. И тут прозвучал его прерывистый, страдальческий голос:

— Горло огнем горит… Марта, вы… закоренелая потаскуха, но все равно… я вам расскажу кое-что… это меня позабавит… Не люблю… ординарных людей… они слишком скучны…

Его тело корчилось от невыносимой боли, он прижимал руки к сердцу.

— Какая боль… Я не знаю… где список. Есть лишь один человек… который знает… но он никогда… не сможет вам сказать.

— Почему?

Этот вопрос вырвался у нас с Мартой одновременно.

— Потому что он… неизлечимо… сумасшедший.

— Кто он?

Я встряхнул его. Лицо у него стало свинцово-синим, рот приоткрылся, обнажив зубы, и он выдохнул:

— Сейф двести восемьдесят восемь… пятьдесят два… триста пятьдесят семь… Федеральный банк… Вы будете… потрясены…

— Ланцманн!

Тело его судорожно выгнулось, в уголках рта появилась пена. Я обернулся к Марте с криком:

— Марта, быстрей противоядие!

Но он уже упал мне на руки, и его застывшие светлые глаза с немым укором уставились на меня. За последние двенадцать часов это уже второй мертвец, который смотрит мне в глаза. Ланцманн! Я не мог поверить, что никогда больше он уже не раздвинет губы в недоброй улыбке и не произнесет какую-нибудь саркастическую фразу. Он выглядел старым и усталым. Мертвый, он как-то съежился. Марта подошла к нему, приподняла веки:

— Сердце отказало.

На какой-то миг наши руки соприкоснулись на мертвой щеке Ланцманна. И мне показалось, будто рука Марты дрогнула. Я взглянул на нее:

— Противоядия не существует, да?

Марта спокойно закурила сигарету.

— Да. Но если бы оно и существовало, не знаю, дала ли бы я его Ланцманну. Этот подлец поставил под удар всю организацию, из-за него мы потеряли годы.

— Мы?

— Бригады Эрреры, — ответила она, выпустив мне в лицо струю дыма.

От удивления у меня отпала челюсть. Марта — наймитка Зильбермана, Марта — наймитка Ланцманна, Марта — в бригадах; метаморфозы совершались слишком стремительно для моего разумения. Я уже ничего не понимал. У меня было ощущение, будто я проваливаюсь в бездонный колодец, где каждый ответ вызывает новый вопрос. А Марта как ни в чем не бывало продолжала:

— Мы знали, что существует бесценный документ, который позволил бы нам добраться до самых высокопоставленных членов «Железной Розы». Я проникла в организацию Зильбермана именно с этой целью: добыть список. Воспользовалась Грубером. Убедила его, что всецело сочувствую их идеалам. А он, дурак, совершенно потерял голову. Сходил по мне с ума и очень скоро предложил присоединиться к ним. И тут Зильберману пришла идея использовать меня для контроля за тобой. Поначалу я тоже верила, что ты их шантажируешь, и надеялась выкрасть список и передать его бригадам. Потом поняла, что ты тут ни при чем. И что в нашей организации имеется предатель. Я долго думала.

Я слушал, не упуская ни слова.

— Я была уверена: Грегор фон Клаузен добрался до Швейцарии, был поставлен в такие условия, что ему пришлось убить своего отца, завладел этим списком и исчез. Мне было очевидно, что ты об этом ничего не знаешь. Следовательно, ты не Грегор!

Наконец-то я вижу человека, который признал это!

— Кто-то перехватил Грегора, вероятней всего, ликвидировал его и забрал этот проклятый список. Кто-то, кто достаточно хорошо знает тебя, чтобы принудить тебя без твоего ведома играть роль Грегора. Кто-то, кто является членом бригад и кому мог довериться Грегор. Так я вышла на Ланцманна. «Темная дорожка психиатра». Как тебе нравится такое название детективного романа?

Марта безрадостно улыбнулась. И я вдруг увидел ее такой, какая она есть: молодая женщина с осунувшимся лицом, хрупкая и несчастная. И у меня внезапно возникло нелепое желание обнять ее, привлечь к себе. Но я справился с ним. Она выпустила дым и продолжала, словно мы вели обычный, ничего не значащий разговор:

— Я притворилась, будто вступила с ним в союз. Мне нужно было выиграть время. Подготовить план атаки. Мне и в голову не приходило, что произойдет вся эта каша…

Она кивком указала на трупы Зильбермана и Ланцманна. Два мертвеца в роскошной гостиной перед камином, где тлеют красные угли. Но хуже всего, что после всех событий последних дней мне вовсе не казалось, будто они тут не к месту. Как если бы для смерти место всюду, особенно рядом со мной. Я поднял голову:

— Ты убила Грубера?

Марта выдержала мой взгляд.

— Прежде чем стать активным членом бригад, я прошла специальную подготовку. По-настоящему специальную. Я — наемная убийца, Жорж. Так я зарабатываю на жизнь. Приводя в исполнение приговоры. Не слишком романтично, да? Ну а что до Грубера, я сказала Зильберману, что забыла сумочку. Он ждал меня в лимузине. А я взяла в кухне нож и спустилась в подвал. Действовать надо было быстро и бесшумно. Я приоткрыла дверь, Грубер меня не услышал. Он стоял спиной и насвистывал. Я подняла нож и изо всех сил ударила его между вторым и третьим позвонками. Он без единого звука осел. А я вернулась в лимузин, и мы поехали на прием. Я тебя шокирую?

— Думаю, отныне меня уже ничто никогда не способно шокировать.

Она придвинулась, прикоснулась ко мне. Я ощутил опьяняющий аромат ее кожи. Наемная убийца. Исполнительница приговоров, заочно вынесенных скрывающимся военным преступникам. Моя мирная историк искусств, оказывается, опасней гремучей змеи. А она закатала мне рукав рубашки.

— Сейчас я сделаю тебе перевязку. Стой смирно.

— Марта…

Я притянул ее к себе действующей рукой. Она мягко высвободилась.

— Жорж, ты… сын Лукаса фон Клаузена… Мясника…

Я запротестовал:

— Но ты же знаешь, что я ни сном ни духом обо всей этой истории!

— Вся моя семья была уничтожена во время войны. Ты можешь это понять, Жорж? Вся, вплоть до младенцев. Мой отец — единственный, кто уцелел из семьи в пятьдесят два человека. Ему было десять лет, и он ждал в медчасти своей очереди, чтобы послужить фон Клаузену и его банде подопытной свинкой, но эти мерзавцы в тот день сбежали как крысы с корабля.