Кодекс бесчестия. Неженский роман - Елена Котова Страница 5

Чернявин снова встал в полупрофиль, выпрямил спину, слегка отставив ногу в сторону. Из зеркала на него смотрел типичный российский промышленник образца две тысячи одиннадцатого года. Неулыбчивый, озабоченный ответственностью, крепко ведущий дело, умеющий отвечать за базар. К тому же воцерковленный. С удовлетворением он натянул наконец пиджак.

– Чай какой есть?

Чернявину надо было отослать вертлявую официантку, чтоб не крутилась поблизости. Он смотрел на свой i-Phone и ждал, когда проявится Заяц. О такой крыше, как Александров, конечно, можно только мечтать, но план Зайца – все равно говно. Почему он должен отдавать свое кровное в холдинг, где рулить будут все, кому не лень?

Зачем Александрову его комбинат? При его-то размахе – неужели он просто, по-нормальному не поймет: Чернявин к нему за защитой пришел и всю жизнь на него молиться станет, если что? А комбинат отдавать в колхоз? Даже не за деньги, а просто за крышу… Первая лига, мля… а он что, червяк земляной? Он к Александрову не с пустыми руками приходит. Не с пустыми… Как ни крути, иного плана, чем заячий, не просматривается.

Александров пулей вылетел из кабинета, уже в лифте забыв разговор с Зайцем, и этим… вторым… Странный мужик. Как же его зовут? Ну да, Чернявин Юрий Сергеевич. Склероз, что ли? При чем тут склероз, просто этот разговор уже в прошлом. Сейчас главное – узнать, как Коля договорился на Старой площади, и не опоздать в аэропорт, иначе все три дня в Милане вместо переговоров будут семейные разборки. Он велел охраннику набрать Колю и Катюню – до кого дозвонится первым, – но тут на его iPhone высветился другой звонок. Александров глянул на часы: отлично, в аэропорт успевает. Может, даже раньше Катьки там появится. Если и Коля вовремя подрулит, то сразу все и обсудят. Чтоб в самолете целых три часа баб можно было ублажать.

– Сегодня никак, Платон. В аэропорт еду… Куда я к тебе заверну? У меня жена в аэропорту сидит. Что ты волну вдруг погнал?

Это он кричал в телефон не Коле и не Катюне. Пока охранник их набирал, ему позвонил Платон Скляр. Металлургический и два машиностроительных комбината, страховая компания, банк – невзрачный, правда, – и еще огромное количество другого несчитанного добра. Империя Скляра была огромна, а он все прикупал активы. Всеядно, без разбору, чего Александров, положа руку на сердце, до конца не понимал. Ладно еще в нулевых, когда деньги, казалось, не кончатся никогда, когда они возникали только что не из воздуха. Когда можно было собрать в одни руки с пяток заводиков в Подмосковье – где в цехах уже шустро клепали компьютеры по китайским схемам, а по дворам еще сновали бродячие собаки, – нарядно и нехлопотно упаковать их в презентации в виде высокотехнологичного концерна и легко собрать на лондонской бирже под миллиард. Но лафа кончилась, все стали считать деньги. Одному Скляру было хоть бы хны. Он все скупал, сливал, отбирал, влезал в новые отрасли, казалось бы, даже отдаленно не связанные с его основными активами. Хотя, что в империи Скляра было основным бизнесом а что нет, разобрать было уже трудно. Платон порой раздражал Александрова – своим напором и всеядностью, но чаще восхищал… Скляр всегда был в ровном настроении, привычно насмешлив, легко мог очаровать любого, а жесткость его хватки, циничное отношение к миру, которое он не скрывал, Александрова просто изумляли.

Когда Скляру было что-то надо, он плевал на обстоятельства и долбил, долбил, как долбил сейчас Александрова по телефону. BMW встал на светофоре, ожидая стрелку на поворот от Белого дома на набережную, в километре от офиса Скляра. Его звонок именно в этот самый момент Александрова ничуть не удивил. Скляр всегда чуял, когда что-то нужное ему оказывалось поблизости.

– Платон, да, я неподалеку, но не могу заехать, не прессуй. В аэропорт опаздываю, вернусь в субботу. Нет, в Милан… Почему в субботу? Чтобы в воскресенье хоть раз в жизни выспаться. Я бы и на субботу не оставался, но Катюню надо выгулять.

А Скляр не понимал, почему по дороге в аэропорт нельзя завернуть к нему, если это важно. Ну постоит самолет Александрова с час на поле, тоже мне причина. Волны он никакой не гнал, а позвонил Александрову именно тогда, когда пришло время. То есть когда решение Александрова понадобилось Скляру, чтобы двинуть вперед крупнейший проект, который он выстраивал уже больше года.

До полудня он висел на трубке с Питером, вытягивая из Бори Жмужкина окончательное «да». Слушал, как тот ныл, вилял, предлагал какие-то дикие, совершенно не проханже варианты, снова ныл. Ближе к обеду Жмужкин дал согласие – видимо, проголодался. Теперь настал черед подвязать Александрова, и Платон не сомневался в его согласии. У Кости был свой мега-проект – с итальянцами, а у него – свой. А проект Скляра, кстати, Косте на руку. Итальянские деньги Косте надо с ходу размещать. Скляр не сомневался, что сможет его убедить. Поэтому зачем откладывать?

Они не были друзьями. У Скляра вообще не было друзей – непозволительная роскошь. Имелся круг близких людей, с кем приятно и надежно делать дела. Александров в том числе. И по всему раскладу пришла пора его поддавить: тот будет занят всегда, а время – главный фактор. Ситуация – особа капризная, упустишь момент, и все может повернуться не туда. Ведь едет во Внуково, все ж рядом! Самолет, жены… Смешные резоны.

– …В пятницу мы в оперу, в субботу девушки еще раз по шопингу, и – домой. До понедельника, давай… Нет, в понедельник все забито, и люди такие, что особо не подвинешь. Во вторник, нормально? Чёрт, во вторник я в Туле. Вот в среду после правления я весь твой.

– Константин, да что ты, ей-богу! Заверни сейчас, полчаса разговора, и все дела. Ты всегда будешь занят! Тем более что в среду меня в Москве не будет. Да по-хорошему, вопрос до среды не ждет.

– Платон, все, я уже не рядом, c третьего кольца к аэропорту сворачиваем.

– Значит, сам прилечу к тебе в Милан, я человек негордый. Допустим, завтра к вечеру.

– Завтра весь день переговоры.

– Значит, в пятницу.

Александров постучал в стекло, отделявшее его от водителя и охранника.

– Набери Трофимова, спроси, какой график в пятницу, – прикрыв трубку рукой, вполголоса сказал он, уже забыв, что только что главным для него было узнать, как Коля порешал вопросы по оборонке.

– К вечеру вы же точно освободитесь, – поддавливал Скляр.

– Ну, прилетай часам к пяти. Потолкуем, потом на ужин. Чёрт, у нас же опера. Значит, только до оперы. Мы в «Карлтон Бальоне».

– В «Бальоне», так в «Бальоне». А я у себя, на озере. Подъеду к вам в город, не вопрос.

– Всегда говорил «богатые люди – особенные люди». На озере… Нам надо в городе… Ты что, из аэропорта – к себе на озеро, а потом – в город? Или у тебя там вертолет?

– Костя, в полпятого я у тебя в отеле, как я туда приеду – мой вопрос. А может, я вас в пятницу заберу к себе на озеро до воскресенья? После оперы или вместо?

– Платон, хочешь – прилетай. В данный момент – ну никакого желания нет тащиться к тебе на озеро. А там – как пойдет.