Отстегните ремни - Катерина Кириченко Страница 5

«Да не дергайся ты, говорю, дай сюда руку!»

«Миш! Ну куда ты пошел, автобус же!»

«А вот и не говорите, раз не знаете!»

«… и да, главное же, что они ничего в этом не понимают!»

«Иди, иди, бабушка, что ты здесь встала?»

Я решила, что надо срочно сделать что-то привычное, очень обычное, например, иметь какой-то план, хоть небольшой, но он бы держал меня хоть на чем-то сосредоточенной. Я задумалась: что я, собственно, делаю на улице Амстердама, если вышла бесцельно побродить? Но случая, когда я вышла бесцельно побродить, не припомнилось. Тогда я напряглась и предположила: пойду найду симпатичное кафе и выпью кофе на террасе. Я никогда не курю на ходу, а курить хотелось все утро. Наверное, от нервов. Супер. План был готов: ищу кафе. Я оглянулась. Но кафе вот как раз тут и не было. Все было: суета, множество идущих куда-то людей, остановок автобусов, куча машин, широченные улицы, дома, вереница уродливых торговых палаток, но уютной террасы со столиками в поле зрения не попадалось. Я внезапно почувствовала себя совсем потерянной.

Сделав глубокий вдох-выдох, я заставила себя сосредоточиться на кафе. Как оно должно тут выглядеть? И моментально увидела сразу две вывески. Одна — «Кофе-Хаус», другая гласила просто «Пигмалион», но через стекло просматривались столики и сидящие за ними люди. Впечатления и мысли сменялись в моей голове с такой скоростью, что я не успевала их переваривать. Мозг без остановки что-то комментировал. «Кофе-Хаус». Почему хаус, а не что-то по-русски? Хотя как бы я это назвала? «Дом кофе»? «Кофейный дом»? Не звучит… А все русские теперь знают основы английского и понимают слово «хаус»? Наверное, все. Хотя погодите… А старушки?

Воображение немедленно подкинуло образ: я — такая вся старенькая, слабенькая, иду медленно по улице, на которой живу последние лет двадцать, в городе, где пережила войну, бомбежки, вырастила детей, и читаю вывески, и мне совершенно ничего не понятно, «хаус» какой-то… Пришло в голову: не «хаус», а хаос. Название же «Пигмалион» мне вообще не понравилось. Разве хоть у кого-то оно может ассоциироваться с дымящейся чашкой кофе, завтраком, едой вообще? Даже слово «кафе» не написано вовсе, то есть я разве обязана знать, что «Пигмалион» — это кафе? Я попыталась вспомнить, кто вообще такой этот Пигмалион. Вспомнилось что-то из греческой мифологии, кажется, это был какой-то царь, который убил кого-то, чтобы завладеть деньгами. Точно, убил мужа Элиссы, основательницы Карфагена. Не зря, оказывается, папа так надрывался над моим образованием, — что-то даже еще осталось в памяти. Название кафе после этого не понравилось мне еще больше. Откуда-то из недр моего излишне богатого воображения возникла ассоциация: это кафе, где маленькие пигмалионы, по-русски — пигалицы, в белых фартучках, травят посетителей кофе с ядом и забирают их деньги. А, интересно, какой смысл вкладывали в название сами владельцы кафе? И почему вообще название такое сложное?

Опять подумалось про старушку. Вот она идет и что обо всем этом думает? Я сразу нашла ее глазами. Судя по всему, такие проблемы ее не волновали. Она не читала вывесок и вообще не смотрела по сторонам, а вся сосредоточилась на процессе передвижения. Шла с палочкой, очень осторожно, и глядя только себе под ноги. Подумалось, что у нас таким старушкам бесплатно выдают по маленькой машинке на одного человека, которая ездит по велосипедным дорожкам. И еще подумалось, что у моей московской старушки, скорее всего, и денег-то нет на всякие кафе. Хотя, наверное, я все преувеличиваю, и «Пигмалион» — вполне нормальное название. А раздражает не название, а собственная неуверенность, которую я чувствовала, стоя посреди обычного московского перекрестка.

После появления в голове слова «неуверенность» сама неуверенность немедленно высунула голову и, показав мне язык, подкинула озабоченную мысль. А принимают ли они там кредитные карточки? Русских денег у меня пока не было. Из старого опыта следовало, что надо пойти в обменник и поменять валюту. Я оглянулась. Пунктов обмена валюты нашлось сразу два, причем курсы рубля к евро у них заметно отличались. Оба просматривались с моей точки одновременно. Думаю, что с любого места этого перекрестка, где я стояла, они также просматривались одновременно. Ну и зачем ставить на одном перекрестке два обменника, да еще с разными курсами? Какой идиот пойдет в тот, где тебе дают меньше денег, если рядом есть лучше? И как тогда второй вообще тут выживает? В полное опровержение моих мыслей, к обменнику с менее выгодным курсом тут же подъехала машина и припарковалась прямо на тротуаре. Из нее быстро вышел мужчина в костюме и, на ходу разговаривая по телефону и доставая кошелек из кармана, вошел внутрь. Мне стало понятно. Людей здесь такие мелочи не парят. Все спешат. Время — деньги. Америка прямо какая-то.

Я все же выбрала обменник с лучшим курсом и направилась к нему. Я никуда не спешила. Надо представлять себя туристом, тогда нервам будет спокойнее. Образ туриста был мне хорошо знаком. Полмира объездила. Не волновало ведь меня отсутствие логики где-нибудь на острове Бали? И названия кафе там тоже меня совершенно не трогали. Я слегка расслабилась, найдя себе понятный образ, хотя представлять себя туристом в городе, где ты родилась и выросла, намного труднее, чем на Бали. Но в этом было даже что-то интересное. Перспектива, что через минуту в кармане у меня окажутся совершенно нормальные русские деньги, и я смогу выпить кофе, меня успокоила и придала уверенности.

Но не тут-то было! Выяснилось, что полученные мной в банкомате Амстердама стоевровые купюры — не настоящие, и принять их девушка не сможет! Господи боже! На вид купюры были ну абсолютно такие, как надо. Что за дикий бред?! Я попыталась объяснить, что полностью уверена в подлинности моих купюр, что я лично их снимала в амстердамском банкомате за день до приезда в Москву. Но девушка выглядела уверенно: принять их она не сможет и даже сочувствует.

— А других денег у вас нет?

Других у меня не было. Я не таскаю обычно при себе наличные. Была кредитка.

— А банкомата неподалеку тут нет?

Оказалось, что есть, очень даже — выбор из двух, оба на этом же перекрестке. Ну вот, опять расслабилась я, — все вышло не так страшно, нормальная цивилизованная страна.

Кофе в «Пигмалионе» — а я выбрала почему-то именно его — оказался вполне сносный. Пенка на каппучино, правда, пожалуй чуть слишком быстро осела, но это было неважно. Я по туристической привычке подсчитала, сколько он стоил. Вышло, что около четырех с половиной евро. Дороговатое кафе. Окинула его взглядом. Да нет, вроде бы везде сидели обычные люди, никаких признаков дорогого заведения я не заметила. Даже скорее наоборот, в безвкусном интерьере угадывалось, что кафе самое обычное, не модное. То, что Москва — дорогой город, я знала. Интересно было другое — откуда здесь у всех вдруг появились такие деньги? В Амстердаме пришлось бы долго раскручивать имидж заведения, чтобы заставить голландцев пить каппучино по четыре евро. Но, списав все на местную специфику, я закурила и посмотрела в окно. Какая все-таки прелесть, что здесь можно курить в кафе! И к черту этих европейских официантов! Не могут дышать табаком, пусть не работают, где накурено.