Фетиш - Тара Мосс Страница 5

Поскольку времени было в обрез, Макейди пришлось переодеваться прямо на берегу — за полотенцем, которое держал перед ней смущенный ассистент, честно старавшийся смотреть в другую сторону. Десять лет в модельном бизнесе излечили Макейди от романтических представлений о скромности, и она переодевалась быстро и деловито, как настоящий профессионал. Пока остальные искали уголок для финальной съемки, она вновь закуталась в толстый плед и крепко прижала к себе бутылку с горячей водой. Чувствуя, как из-за нехватки времени растет напряжение на съемочной площадке, она с самого ланча даже не выбралась в туалет, но сейчас почувствовала, что больше терпеть не может.

— Я на секунду! — крикнула она.

Мак направилась к зарослям высокой желтой травы. Сухие стебли секли по ногам, словно бритвой, а она уходила все дальше и дальше от группы в поисках укромного местечка. Она обратила внимание на странный запах, а вскоре в траве мелькнуло нечто, заставившее ее остановиться.

Туфля?

Мак обернулась. Увидев, что фотограф все еще ищет место для съемки, она стала пробираться дальше в траву. Чем ближе она придвигалась к заинтересовавшему ее предмету, тем шире раскрывались ее глаза. Невольно рот ее растянулся в подобии крика, хотя она его и не слышала.

Кровь хлынула к вискам, и в голове зашумело. Мак едва сознавала, что кричит, не слышала топота людей, несущихся к ней с берега. Перед глазами мелькал калейдоскоп из страшных картинок: зияющие черные раны на бледной коже; темные волосы, запекшиеся в крови; бесформенные человеческие останки. Длинные кровавые порезы испещряли голый торс, обнажая внутренние органы, а под темными волосами, частично закрывавшими лицо, угадывались знакомые черты.

Потом она почувствовала, как чьи-то руки волокут ее по траве, оттаскивая от чудовищного месива, от тошнотворного запаха. Она попыталась заговорить. Поначалу ничего не вышло. Вокруг нее царила суматоха. Наконец она с ужасом расслышала собственные слова:

— О боже! Кэтрин! О Боже…

* * *

Мак смутно осознавала, что с ней рядом сидит женщина с дымящейся чашкой в руках.

Не замечала и полыхавший кроваво-красным заревом закат, хотя вокруг все пребывало в движении и суете, звучали голоса, перекликались полицейские рации. Женщина в униформе молча наблюдала за Мак. Их обеих усадили подальше от места происшествия, огороженного сейчас яркой лентой. Искусственный свет, которым были залиты поросшие травой дюны, превращал лица окружающих в бледные застывшие маски. Руки в латексных перчатках что-то строчили в блокнотах, и это напомнило Макейди об отцовском блокноте в строгой официальной обложке. Она подумала о том, свидетелем каких жестокостей он был, какие тяжкие преступления были в нем описаны.

Сильный ветер обжигал ей лицо, и она дрожала, хотя и была закутана сразу в несколько теплых одеял. Оглядевшись, она заметила, как снуют в сгущающихся сумерках лучи фонариков. Увидела, как визажист Джозеф удаляется к машине в сопровождении полицейского, а на берегу Тони Томас ведет горячий спор с высоким человеком в костюме. Мужчина держался спокойно и уверенно, в руках у него был предмет, весьма похожий на фотокамеру Тони, и его поза выдавала в нем человека, облеченного властью. Тони, казавшийся еще ниже ростом, отчаянно жестикулировал.

Камера Тони? Зачем она им понадобилась?

Когда их спор, казалось, утих, Мак увидела, как сникшего Тони уводят в направлении автостоянки, где скопилось немало машин. Полицейский хирург, патологоанатом, эксперты-криминалисты, детективы — все они были на месте происшествия: измеряли и записывали, выясняя мельчайшие подробности и детали. Она видела, как полицейский фотограф освещает вспышкой своей камеры темные заросли травы. Каждый из присутствующих занимался привычной работой, и все они были единой командой.

Лица разные, а работа у всех одинаково проклятущая.

Она вдруг вспомнила коллег отца. Сейчас их работа приобрела для нее новое значение. Полицейские, сыщики, судмедэксперты — сколько она помнила, все они казались одной семьей. Некоторые даже приходили навестить в больницу ее мать, когда она умирала. Отец не уходил из ее палаты. На протяжении трех месяцев он каждую ночь проводил рядом с ней на неудобной кушетке.

— Как вы себя чувствуете? — Мягкий голос ворвался в ее мысли. — Я — констебль Карен Махони. Согрелись? Вызвать для вас врача? — Голос был спокойным и уверенным, а круглое лицо констебля излучало симпатию.

Макейди удивилась: как удается этой женщине день изо дня видеть боль и смерть и при этом сохранять спокойствие и невозмутимость?

— Нет, я в порядке. Мне не нужен врач, я думаю, я… — Голос у нее дрогнул. — Вы видели ее? Девушку?

— Да. Может быть, вам выпить кофе? — Констебль протянула Макейди дымящуюся чашку. — Очевидно, вы знаете убитую? Да?

Кэтрин.

Озноб пробежал по спине. Тело, обезображенное, в крови, такое мертвое. Неужели это может быть Кэтрин?

— Я… я думаю, что знаю ее. Я не уверена. Мне показалось, что это она — Кэтрин Гербер. Я остановилась у нее, но ее до сих пор нет дома… — Слова более походили на нечленораздельное бормотание.

— Все нормально. Я понимаю, что вам сейчас очень трудно. Вы ведь первая обнаружили тело?

Макейди медленно кивнула.

— Нам придется задать вам несколько вопросов, а позже мы попросим вас опознать жертву. Вы сможете это сделать?

Макейди вновь медленно кивнула головой. Она оказалась совершенно не готова к этому. Иногда у нее проявлялось что-то вроде шестого чувства, интуиция предупреждала о грядущей опасности. Но только не в этот раз.

Может, я просто ошиблась? Может, это был просто сон…

Сон…

Сейчас ей уже трудно было вспомнить детали того ночного кошмара, в памяти остались лишь разрозненные фрагменты, лишенные всякого смысла, но наполненные ужасом и скорбью от прощания с Кэтрин. Впрочем, все это было слишком абстрактным, чтобы составить полную картину. Однако грань между сном и явью оказалась слишком тонкой.

Мак с отчаянным оптимизмом подумала, что все-таки ошиблась. Под впечатлением от сна она просто решила, что убитая девушка — Кэтрин.

И эти темные волосы. Да мало ли темноволосых! Кэт обязательно позвонит. Мак подняла взгляд и увидела рядом с собой высокого мужчину в костюме. Это он разговаривал с Тони Томасом на берегу. На фоне яркого слепящего света прожекторов он казался темным силуэтом без лица и эмоций.

— Мисс Вандеруолл, я — детектив, старший сержант Эндрю Флинн. Происшедшее, должно быть, потрясло вас. — У него был глубокий голос, и говорил он с приятным австралийским акцентом, на удивление спокойно. В ответ на ее молчание детектив продолжил: — Я так понимаю, вы первая обнаружили тело и сможете опознать убитую? Правильно?

— Да. Ну… я действительно первой увидела ее, но не уверена, что это Кэтрин.

— Кэтрин? — Он сделал пометку в своем блокноте. — Вы можете сказать мне ее полное имя?