[Голово]ломка - Алексей Евдокимов Страница 5

— А теперь — новости!… — Расторгуева вытеснила с экрана ломкая хрупкая девушка с ирреальными глазами и прической радикальных спектральных цветов. Под заливистый закадровый голос, перекрывающий заливистый закадровый треск аплодисментов, девушка получала из рук пластилинового Джима Кэррри ухватистого золотого идоленка. — …свежая голливудская суперстар Смилла Павович, еще недавно бывшая обыкновенной старлеткой украинско-югославского происхождения, а в минувшем марте получившая самую престижную премию мирового кино, подписала вчера беспрецедентный контракт!!!

Телевизор в режиме будильника был поставлен на девять. Извращение — вставать в девять утра выходного дня. Тем более рождественского. Впрочем, это было не извращение, а изнасилование. Изнасилован мокрецом, блин. Очковая болезнь. Чтоб тебе сдохнуть от недосыпа, Очкастый.

— …на сумму двенадцать миллионов долларов за съемку в новом мегабюджетном блокбастере режиссера Роланда Эммериха!

В последнее время Вадиму почему-то было все трудней просыпаться. Ежеутреннее ощущение изжеванности не зависело ни от продолжительности сна, ни от того, пил ли он накануне.

— …киноверсия суперпопулярной компьютерной «стрелялки» Head Crusher, что означает буквально «Головоломка»…

Словосочетание head crusher засело в недоломанной рекламно-финансовыми заплетами голове Вадима год и девять месяцев назад, когда на премиальные за первое свое крупное задание — текстовую разработку красочного буклета «Брокерский Инвестиционный счет REX» — он купил себе пятидневный автобусный тур в Прагу. Даже больше, чем оскаленная прокопченная веками готика (вовсе не кажущаяся карамельной, не то что в Риге) и постный кролик в старобогемском стиле в экспортном кабачке U dvou kocek, его впечатлил пражский музей средневековых пыток. Head crusher'ом поименованы были незамысловатые массивные тиски на винтах для сдавливания еретических голов. Так, подумал Вадим, могла бы называться отрывная панк-команда. Или киберпанковский роман… Собственно, потому — зацепившись за название — он и обратил внимание на эту стрелялку.

— …Смилла Павович оказалась убедительнее всех своих соперниц в образе сексапильной и беспредельной героини игры, воительницы постапокалиптического будущего Сары Тафф. Ее напарника Смайли сыграет Том Круз, отложивший ради этого проекта реализацию третьей части «Невыполнимой миссии». А главного противника, суперзлодея докора Зеро, — Джон Малкович. Съемки начнутся сразу после Нового года, как только родившаяся в Киеве надежда Голливуда завершит свой рекламный тур по Северной и Восточной Европе! Примерный бюджет ленты составит более ста тридцати миллионов долларов!

Майн готт, подумал Вадим. Какую бню (ему пришлось по душе емкое ругательство, занесенное приятелем из Московии) сделают из «Ломки» голливудские дауны! Игрушка, была, пожалуй, его любимой на данный момент. Затраты на прохождение все новых все более кровавых уровней составляли немалую расходную часть холостяцкого бюджета. Играть приходилось в аркадах. Конторский комп, даром что «пентак», навороченную голово-, руко— и ноголомную, -резную и -стрельную графику не тянул. Прижимистые завхозы сверхбогатого банка разумно сочли, что раз сотрудники пресс-службы работают с текстом, то и компьютерам их не обязательно быть умней пишмашинки.

— …продолжается акция «Поп-звезды и финансисты — детям»! На нужды сиротских приютов и детских домов перечислено более двух…

Выбравшийся из ватных сугробов, Вадим таки подцепил пульт. Торопливо натянул привычный пожилой грубошерстный свитер. И эти козлы еще регулярно шлют счета за отопление. И нехилые… В ванной он потрогал осторожными пальцами толстую вялую струю из-под крана. Жидкий лед из мерзлых труб нехотя становился теплой водой. Вадим поднял глаза на своего зеркального доппельгангера. Помял лицо рукой. Доппельгангер, помедлив, продублировал. — Think positive! — велел Вадим, не удовлетворенный его релятивистской миной.

Повеление имело свою историю. В девятом классе вадимов приятель Макс Лотарев на полгода поехал в Штаты по школьному обмену. Вернулся он оттуда слегка поглупевшим и основательно подкачанным. Из всех его историй об оклахомской житухе Вадиму более всего запомнилась именно физкультурная. Как непривычного еще к таким нагрузкам гостя помешанные на джоггинге янкесы подрядили бежать вместе со всеми пятнадцатикилометровый кросс. Они мотали круги по периметру здоровенного стадиона. Спустя пятнадцать минут Максу казалось, что его пропустили сквозь гибрид мясорубки, соковыжималки и автомата для нарезания лимон-лайма ломтиками, и вот прямо сейчас он издохнет. А с интервалом в сотню метров по всему маршруту стояли подтянутые, аккуратные молодые люди с красными повязками «помощник коуча» на синтетических бицепсах. Они широко и радостно улыбались каждому измочаленному джоггеру и с душевной отмеренностью того самого лимонорубочного устройства произносили: «Синк позитив!», «Синк позитив!»

— Улыбнись, ублюдок, — голосом Последнего Бойскаута подбодрил доппельгангера Вадим.

Ублюдок улыбнулся. Вадим не поверил. Ублюдок притворялся, факт. С каждым утром он все сильнее отличался от него, доппельгангер. И все меньше нравился Вадиму. Он определенно вел асоциальный и нездоровый образ жизни. Мало, где и с кем попало спал, много пил некачественный вонючий спирт-ректификат, пренебрегал физическими упражнениями, злоупотреблял богатой холестерином и сахаром пищей, не следил за собой, был склонен к истерии, отличался конфликтным неуживчивым нравом и дурной наследственностью, не ладил с начальством, нет, вообще потерял работу, имел неоднократные приводы в полицейские участки, экспериментировал с расширяющими сознание и сокращающими бытие препаратами и вскоре намеревался бесславно сдохнуть под случайным забором от передозировки очередного из них. Совершенно непонятно было, почему молодой здоровый позитивно мыслящий креативно поступающий перспективный сотрудник крепкого солидного авторитетного международного банка до сих пор терпит такую мразь и рвань в собственном зеркале, отчего не вышибет ублюдка из доппельгангеров без выходного пособия и с волчьим билетом… Словно прочитав это намерение в пристальных вадимовых глазах и убоявшись, дублер резво смазался, затуманился, подернулся, заслонился горячей испариной. Вода нагрелась. Можно было лезть в душ. Только здесь Вадим согрелся по-настоящему. Он сидел на шершавом эмалированном дне нирваны. Теплые струйки сыпались на голову, создавая в ней ровный белый шум. Вадим растворялся. Растворился почти совсем, когда неприятный язвительный голос — наверное, мстительного доппельгангера, — сказал ему довольным гнусавым тенорком в правое ухо: ну все, Вадимчик, время. Тайм. Из мани, Вадимчик. Вылазь. Пора. Сейчас ты выберешься во враждебную плохо отапливаемую среду дешевой съемной квартиры. Утрешься. Оденешься. Приготовишь себе два тоста. Тосты будут дочерна подгоревшие с одного края, потому что тостер у тебя тоже дешевый, говно у тебя тостер, да. Положишь на перепрожаренный диетический хлебец — в сыром виде в пищу не пригодный, вкусом и консистенцией неотличимый от поролона, — ломтик обезжиренного масла. Оно станет прозрачным, как нагретый стеарин. И тоже не будет отличаться от него ни вкусом, ни консистенцией. Запьешь все это чашкой прогорклой растворяшки, три таблетки сахарозаменителя канут в бурую жижу без следа. А потом — потом будет еще хуже. Потом ты натянешь китайскую пуховую куртку с глубоко и успешно законспирированным водоотталкивающим покрытием. Так хорошо законспирированным, что ты очень быстро промокнешь. Там же у нас наверняка мокрый снег, да? И гнойного колера слякоть под ногами. И не «слякоть», а «слякать», потому что это глагол. Сляк-сляк. Сляк-сляк. По щиколотки. Какое же у нас в Латвии Рождество без сляканья и мокрого снега? А все почему? Да потому, что никакой ты, Вадимчик, не молодой здоровый позитивно мыслящий креативно поступающий перспективный сотрудник. Ты мелкая шестерка, последнее звено в шестерочной цепи. Потому что Цитрончик-папхен напряг зятька-Очкастого, а Очкастому лениво, да и западло, просыпаться и слякать, пусть даже и зимними шипованными шинами своего «понтиака» подсолнечного цвета, папхенова предсвадебного подарочка, и он напряг тебя, и ты, мудон, послякаешь. Как миленький. Поскольку тебе напрячь некого. Ты бы, конечно, напряг меня, но до меня ты еще хрен доберешься, не девочка Алиса, чай. Так что слякать будешь именно ты. Один. Лично. Доставлять в лучшем виде со всем почтением конвертик цитроновой бляди. Потому что она блядь дорогая, а ты — дешевая. Засим адье.