Заарин - Алексей Шаманов Страница 5

Петр Кириллович играл и не желал от жизни ничего иного, кроме ИГРЫ.

Подсел он на этот крючок-заглотыш поздно, в его детстве и слыхом не слыхивали о подобном. Какие компьютеры? Черно-белый телевизор с диагональю в столовую тарелку появился в их семье, когда Петя ходил в третий класс. Два канала брал! Их, впрочем, и было всего два…

Его детские игры преимущественно заключались в перебирании резиновых уродцев, скопом умещающихся в посылочном ящике. Что ни говори, не баловали его родители новыми игрушками, да и выбор в советских магазинах был невелик. Впрочем, нет, случались интересные моменты, и некий прообраз ИГРЫ просматривался даже в них. Из пластилина он часами лепил воинов двух армий, греческой и персидской, вооружал их спичками и швейными иглами, вместо щитов в дело шли пуговицы. Генералиссимус Петя выстраивал войска в нужном порядке, после чего устраивал битву при Фермопилах, безжалостно пронзая воинов обеих армий попеременно карандашом с примотанной на его конце длинной иглой. В кинотеатрах в это время как раз шел американский фильм «300 спартанцев»…

Но по-настоящему Петр Кириллович подсел на это дело после тридцати, когда купил дочери игровую приставку «Sega». В девять вечера дочь укладывали спать, а он терзал джойстик до трех ночи.

Потом появился компьютер, и — все. Мир Петра Кирилловича с легким хлопком закрылся.

Работу он оставить не мог. ИГРА требовала финансовых вливаний во все более навороченный комп, более изощренные причиндалы к нему. А вот семья… Непосредственная близость теперь посторонних людей весьма тяготила Петра Кирилловича. Днем — работа, вечером и по выходным — ИГРА. Ни на что иное места в его размеренной жизни не оставалось.

Развод и размен квартиры прошли тихо, без скандалов и взаимных упреков. Кроме однокомнатного уединения и компа, ничего Петру Кирилловичу было не нужно. Зачем?

Итак, за рычагами экскаватора восседал Петр Кириллович Онопко, пятидесятилетний крепкий мужчина в промасленном черном комбинезоне на голое тело. Работая в реальном мире, он представлял себя в виртуальном. Да уже и не мог по-другому…

За рулем заехавшего под погрузку самосвала сидел во всех отношениях реальный пацан. Николай Зуев, выпускник хандабайского лицея, постоянно проживающий в деревне в продуваемой насквозь развалюхе с печным отоплением и дырявой крышей.

В школе Зуев звезд с неба не хватал, зато из армии (танковые войска) вернулся с тремя лычками на погонах и бутафорскими аксельбантами на груди, коим позавидовал бы адъютант его превосходительства.

Гулял после дембеля дико, но недолго. Через месяц женился на однокласснице, а к двадцати пяти годам имел неплохо оплачиваемую постоянную работу, двух детей и триста с чем-то тысяч материнского капитала, которые в недалеком будущем рассчитывал поменять на первый взнос за коттедж в соседнем поселке, трехэтажный, никак не ниже!

Обладание загородным домом стало для него с лицейских еще времен критерием благополучия, достатка и жизненного успеха. Все это маячило не за горами. Старший сержант запаса, отличник строевой подготовки, реальный пацан, к поставленной цели он готов был идти, чеканя шаг, хотя бы и по трупам врагов, ежели таковые придурки отыщутся…

Между тем, несмотря на то что экскаваторщик пребывал в виртуальной вселенной, а водитель самосвала — в реальной, котлован под фундамент нового корпуса лицея становился глубже и шире в полном соответствии с проектом, а грунт вывозился в предписанное для этого место.

Размеренный рабочий ритм нарушил дворник, мнящий себя руководителем кружка юных археологов. Никем не замеченный Валентин Петрович проник на стройплощадку, подошел к краю котлована в безопасной зоне за экскаватором и мгновенно заметил, что после очередной выемки грунта на четырехметровой глубине забелели кости, причем, ему показалось, человеческие. Валентин Петрович среагировал мгновенно. Конечно же, это стоянка древнего человека времен позднего неолита! Что еще-то? Он обежал экскаватор, остановился напротив кабины, замахал руками и вдруг…

При моторной афазии, если, конечно, речь не идет о черепно-мозговой травме или воспалительном процессе, ни один врач не скажет вам со стопроцентной достоверностью, почему пациент смолк. Ведь его речевой аппарат остается в полном порядке. Если же больной неожиданно заговорит, объяснений отыщется десяток. И первое — верно выбранное медикаментозное или какое-либо иное лечение. В случае же Валентина Петровича, несостоявшегося археолога, с достаточно высокой степенью вероятности можно предположить, что речь ему вернули увиденные на дне котлована кости. Да-да, именно их обнаружение подтолкнуло заклинившую в мозгах ржавую шестерню, та провернулась со страшным скрежетом и пошла, пошла, родимая! Ну а Валентин Петрович натужно заорал, пытаясь перекрыть рев двух работающих двигателей:

— Стой! Нельзя копать! Стой!

Стрела с занесенным для новой выемки ковшом зависла в воздухе, движки смолкли, и тишина ударила по ушам круче любого рева.

— Нельзя копать! — продолжал Валентин Петрович, показывая на дно котлована. — Там кости!

Петр Кириллович высунулся из кабины, Николай спрыгнул на землю.

— И чо? — поинтересовался он, закуривая сигарету без фильтра. — Чо разорался-то, придурок?

Местный выпускник узнал бывшего учителя, но тому, что тот обрел речь, не удивился совершенно. Экскаваторщик же принял его за директора лицея или другого какого-нибудь начальничка. В костюме все-таки, да еще и при галстуке, солидный…

— Ты, Коля, полегче, — осадил он водителя, затем, повернувшись к человеку в галстуке, который продолжал вопить о костях, спокойно сказал: — Не надо кричать, уважаемый, мы вас отлично слышим.

После чего еще минуту назад безнадежно безъязыкий человек объяснил спокойно и членораздельно, что на дне котлована им обнаружены человеческие останки, а это значит, работу следует приостановить до приезда полиции и сотрудников краеведческого музея, которые обязаны их изучить. Еще он упомянул российское законодательство и гражданский кодекс, но был прерван бывшим учеником:

— Чо ты его слушаешь, Кирилыч? Это ж сумасшедший дворник, немой вдобавок!

То, что оба этих утверждения Валентин Петрович опроверг только что вполне осмысленной речью, вечный троечник проигнорировал. Он завелся. Раздавив окурок мыском резинового шлепанца, он произнес с угрозой, надвигаясь на Валентина Петровича:

— Вали отсюда, урод, а то…

— Коля, уймись и отойди от человека. — Прервав готовый пролиться поток ругательств, Петр Кириллович встал между ними. — Неприятностей захотел? Я тебе устрою… Иди к машине!

Николай подчинился. Водители предпочитают не ссориться с экскаваторщиками, себе дороже. Матерясь одними губами, он достал сигарету. Прикурил с третьей спички. Руки дрожали…

Петр Кириллович повернулся наконец к Валентину Петровичу.

— Надо удостовериться, что на дне именно человеческие кости, — сказал он. — Может, это скотомогильник…